Лихолесский заговор или Почему нельзя верить рассказам Бильбо Бэггинса

Охота продолжалась. Пели рога, лаяли гончие, фыркали кони, всадники часто прикладывались к флягам с вином. Белоснежный олень, которому выпала честь быть главным блюдом королевского стола, затравленно озирался из-за кустов. Собаки лаяли все громче.

– Норовистое животное, – констатировал Трандуил. – Перехитрил мою свору. Но он рядом, я его чувствую.

Он пришпорил коня и устремился по направлению к зачарованной реке. Эльфы последовали за ним.

Через какое-то время они встали: перед ними расстилалась непроходимая стена из колючего шиповника и терновника. Собаки самозабвенно лаяли, они чувствовали лань.

– Отец, кони дальше не пройдут, – сказал Леголас, едва переводя дыхание от быстрой скачки.

– Вижу, – коротко бросил король и спешился, крепко сжимая в руках лук. Скоро его темно-зеленый плащ исчез в кромешной темноте заколдованного Леса.

Глава первая

Рэдар вынырнул из воды, ловя ртом воздух и весело отфыркиваясь. День выдался жарким, как бывают жаркими первые дни августа: лето еще чувствует свою силу, но в преддверии осени торопится раздать все желающим свое тепло. Деревья разморенно помахивали листьями, в воздухе слышался ленивый гул пчел и шмелей, земля насквозь пропиталась солнцем – другими словами, не искупаться в такой день было бы преступлением.

– Решил камушков со дна насобирать, чтобы пополнить королевскую сокровищницу? – раздался за спиной ехидный голос. Он развернулся и увидел Мири, стоящую на берегу. Ее светло-салатовое платье было настолько легким, что за тканью без труда угадывались гибкие линии тела, а ветерок соблазнительно играл с юбкой.

– Шпионишь? – он подплыл, вылез из воды и потянул к ней руки, как будто пытаясь задушить.

– Нет, глупый, не надо, ты меня всю замочишь! – взвизгнула она, но было поздно: Рэдар уже успел ее обнять и чмокнуть в губы.

– Не слишком ли легкая на тебе юбка? – подмигнул он. – Снизу мне открывался чудесный вид, а был бы ветер посильнее…

– Но ведь жарко, – пожаловалась она, – вот и приходится. Мне тоже мой наряд не нравится – я уже дважды исцарапала себе ноги, пока пробиралась к тебе.

– Где исцарапала? – озабоченно пробормотал он. – Сядь, покажи.

Она послушно уселась и протянула правую ногу.

– Вот тут, на щиколотке, и еще повыше, на икре… И ведь это простая черника! Не представляю, что было, попадись мне шиповник.

Рэдар внимательно рассматривал ее стройную ножку. На икре, с внутренней стороны, горизонтальной полосой проходила тонкая красная линия. Пальцами она осторожно погладил израненное место, и вдруг припал к нему губами –в этом жесте не было страсти, только обожание и преклонение. Она ласково погладила его волосы.

– Мири! – услышали они крик.

Эльфийка обернулась и увидела Леголаса, сурово смотрящего на парочку.

– Мири, отец же просил тебя собрать малину. Неужели это так трудно?

Она поднялась, молча кивнула и удалилась, всем своим видом выражая недовольство. Когда она ушла, Рэдар накинулся на Леголаса:

– Что тебя не устраивает, в конце концов? С тех пор, как мы объявили о своей помолвке, ты только и делаешь, что придираешься к ней или ко мне.

– Вовсе нет, – возразил Леголас, – я просто стараюсь не оставлять вас наедине. С ее легкомысленностью и твоей горячностью может случиться нежелательное.

– А что в этом плохого?! Я и так скоро на ней женюсь, какая разница, когда это произойдет?

– А я хочу, – голос принца повысился, а на губах образовалась жесткая складка, – чтобы свадьба была по всем правилам. Не так уж часто в Лихолесье женятся.

Рэдар хмыкнул и пошел забирать свою одежду, брошенную на берег.

– Ты так похож на отца, Леголас, даже странно думать, что у тебя когда-то была еще и мать! – буркнул он. Тут его взгляд остановился на атласной тунике, брошенной на землю рядом с его брюками. Это заставило его вспомнить, что Трандуил тоже плавал вместе с ним. Куда же он делся?

Около решетки, в прохладном подземелье, над водой показалась голова с волосами цвета темного золота. Трандуил бесшумно вынырнул и осмотрелся. Зоркие глаза эльфа разыскали в полумраке слабый огонек, и, набрав воздуха, король снова погрузился в воду.

Гэлион внимательно осматривал бочки, недавно привезенные из Эсгарота – одна из них подтекала, и надо было выяснить, какая именно.

– Если выбираешь, с какой начать, то я бы тебе посоветовал правую.

Гэлион вздрогнул и повернулся. С полуобнаженного торса лихолесского короля текла вода, он вытирал лицо и довольно улыбался, перебирая босыми ногами по каменному полу, где уже хлюпала небольшая лужа.

– Я вовсе не пить собрался! – робко возразил Гэлион, но на лице Трандуила читалось такое явное недоверие, что он смешался и окончательно замолк. Трандуил рассмеялся и хлопнул его по плечу.

– Не волнуйся, я тебя вовсе не ругать пришел… приплыл. Я хотел спросить, достаточно ли у нас вина для праздника.

– Праздника? – повторил Гэлион в недоумении. Вроде бы никакого праздника в ближайший месяц не предвиделось. Неужели он что-то забыл или пропустил, и надо было затовариваться заранее? От этой мысли у него похолодело на сердце.

– Ну, не праздника, я плохо выразился… Скажем, пиршества. Мое величество желает поразвлечься в своем лесу завтра вечером.

Гэлион с облегчением вздохнул. Уже легче.

– Наши запасы не слишком велики, но на нас хватит.

– Вот и отлично. Выкати тогда заранее бочки и бутылки. Не забудь.

Трандуил пошел обратно к воде, но по пути остановился и заговорщически подмигнул Гэлиону:

– Я бы и в самом деле попробовал того винца, что в правой от тебя бочке. В Эсгароте его делают специально для меня.

Потом последовал громкий всплеск, и король поплыл обратно к выходу по подземному источнику.

– Опять ссоритесь, мальчики? – крикнул Трандуил, усиленно работая руками и стремительно приближаясь к ним.

– Где ты был? – спросил Рэдар. – Нырнули вдвоем, вынырнул – тебя нет.

– У меня были мои королевские дела, – тоном, пресекающим любые вопросы, отозвался он, вылезая на берег и натягивая тунику прямо на мокрое тело. – Пошли в замок.

Когда они приблизились ко входу, со ступенек сходила Анабримбейль с легкой корзиной – уже настало время собирать ягоды, а чьи руки сделают это бережнее нежной эльфийки?

– Ваше величество, вы забыли полотенце? Хотите я принесу и самолично вас оботру? – со свойственным ей кокетством и наглостью осведомилась она, с аппетитом посматривая на мускулистую фигуру короля, которую хорошо обрисовывала мокрая одежда.

В ответ Трандуил только рассмеялся, покачал головой и взбежал по ступенькам. Эльфийка проводила его сладострастным взглядом и повернулась к Леголасу:

– А ты искупаться не хочешь?

Леголас не нашелся что сказать, но это и не было нужно: изнутри раздался громкий голос Трандуила.

– Мэтувиэль! Ты отлично выглядишь.

– Не более чем всегда, – меланхолично ответила она и собиралась было выйти наружу, но он поймал ее за локоть и спросил:

– Постой, я хочу с тобой посоветоваться. Как ты думаешь, какая корона или венец в моей сокровищнице самые вычурные и роскошные?

За долгие года жизни в Лихолесье Мэтувиэль успела привыкнуть к странностям своего короля, поэтому она не стала расспрашивать и удивляться, а просто ответила:

– Думаю, тот венец с огромным алмазом вполне подойдет.

– Нет, там только алмаз большой, а сама она вполне приличная. Мне нужно что-то уж совсем вульгарное.

– Тогда возьми эту золотую корону из листьев. Ни вкуса, ни чувства меры у мастера не наблюдалось.

– Точно, только что сам вспомнил. Спасибо.

Она пожала плечами и удалилась. Он же улыбнулся и взбежал по лестнице, легко, как пятнадцатилетний смертный мальчишка, а не эльф, видевший все эпохи. Сегодня у короля северного Лихолесья было хорошее настроение.

Глава вторая

Трандуил повертел корону в своих руках. Мэтувиэль была права – украшение в высшей степени грубое и неизящное, несмотря на тонкую работу в выделке каждого листика. Ороферу ее когда-то подарили гномы: они считали, что такой венец вполне подходит лесному королю. Трандуил водрузил корону на голову и посмотрелся в зеркало. Сам обруч плотно обхватывал лоб, а дубовые и тисовые листья из золота свисали, придавая носившему донельзя комичный вид. Он скривился и поспешил снять это безобразие. "Если бы на моем месте был Келеборн, он бы сказал, что эта корона портит ему цвет лица." В дверь постучали.

– Войдите.

Леголас отворил дверь и сказал:

– Отец, все уже собрались и ждут тебя.

В Тронном Зале по приказу короля собрались все обитатели Арадлинда.

– …по реке. И будьте поосторожнее. Надеюсь, всем все ясно? – конец фразы Трандуила повис во всеобщей тишине. Эльфы озадаченно молчали; каждый пытался осмыслить услышанное.

– Что ж, я рад, что вы все поняли. Тогда давайте приступим к выполнению задуманного. Линдир, зайди в свою кладовую и вытащи оттуда все музыкальные инструменты, какие найдешь. Надо, чтобы было шумно. Келлодан, тебе поручаю сделать эту дикую смесь, ну ты помнишь, из дубовой коры и мела. От нее идет замечательный слезоточивый дым. Что? Побочные эффекты? Это какие – видения? Отлично! Именно то, что надо. Адоир, Мейран – соорудите мне… Как бы это выразиться… Походный деревянный трон. Что – как это? Ну стул большой! И всем – покопаться в своем шкафу и нарядиться как можно более роскошно. Разрешаю даже драгоценности, даже наоборот – поощряю. Рамуавэль, если кому-то понадобятся твои кружева и вышивка, отдавай смело. Пускай все поймут – это большой эльфийский праздник!

– А что делать мне? – спросил Леголас. Ему было странно, что в таком большом предприятии ему не досталось дела.

– Как что? – нахмурился Трандуил. – Ты будешь принцем. То есть ты будешь сидеть без движения, воплощая всю ушедшую красоту и мудрость этого мира.

– А-а, – кивнул Леголас. – А как ее… Как ты выразился… Воплощать?

– Ну Леголас, – устало вздохнул король, – ну ты же у меня умный мальчик. Ну придумай что-нибудь!

Гномы шли весь день; нет, не шли – брели, а Бомбур все ныл, что ноги его не держат и что ему хочется спать.

– Только попробуй! – пригрозили ему. – Больше мы тебя не понесем.

Однако довольно скоро Бомбур заявил, что с него хватит, и повалился наземь.

– Идите, коли хотите, а я полежу посплю. Глядишь, снова еда приснится. И то хорошо, ведь наяву ее все равно нет. И зачем только я проснулся!

Эльфы развели костры, развесили по деревьям фонари, раскидали всюду деревянные колоды или просто бревна, чтобы присесть у огня. Открывались бочки, жарилась оленина. Весь Передовой отряд вооружился музыкальными инструментами и расположился перед главным хормейстером Линдиром. Весь, кроме Леголаса, который сел около отца и задумчиво смотрел на небо.

– Молодец, – похвалил его Трандуил, – достаточно отрешенный вид. Только на рубашке рукава не поглажены.

– Ну что, можно начинать? – поинтересовался Линдир.

– Да. Нет, подожди, – спохватился король и вынул из сумки корону. – Келлодан, ты всем свой порошок дал?

– Всем. И даже испробовал. Костер тушит мгновенно, и дымит чудесно.

– Замечательно, – промолвил Трандуил, – тогда начинаем.

Когда грянула музыка и болтовня, он подумал: "Не знаю, на кого я похож в этой короне, но уж точно не на себя!"

В этот миг Балин воскликнул:

– Смотрите! Свет!

И правда – в глубине леса, по левую руку, светился алый огонек. Рядом с ним вспыхнул другой, третий… Бомбур немедля вскочил, и путники всей гурьбой бросились вперед по толпе, даже не думая о том, что это могут оказаться костры троллей или орков.

Бомбур рванулся было к огням, но его удержали.

– Какой прок от еды, коли нам не выбраться из Леса?

Долго спорили; наконец решили послать двоих на разведку – пускай подберутся к огням и выяснят, что это такое. Но никак не могли договориться, кто пойдет: никому не хотелось потеряться в Лихолесье. Наконец было решено сойти с тропы всем сразу.

Огни оказались факелами, освещавшими большую поляну, посреди которой пылал костер. Вокруг костра на деревянных колодах сидели какие-то существа, с виду эльфы, в зелено-коричневых нарядах. Эльфы пили, ели, весело смеялись, пели и играли.

Аромат жаркого был так силен, что гномы не сговариваясь направились к костру. Но едва они ступили на поляну, как все огни погасли. Гномы очутились в непроглядном мраке и принялись искать друг друга. Блуждали наугад, падали, натыкались на деревья, перебудили весь Лес криками, но все-таки сошлись.

Уходить среди ночи с поляны было бы сущим безумием, поэтому решили спать прямо здесь. Но стоило Бильбо задремать, как Дори, которому выпало первым нести дозор, громким шепотом возвестил:

– Опять огни!

И правда, поблизости опять светились огни, слышались голоса и смех. Путники выстроились цепочкой и пошли на свет.

Вероятно, Бильбо просто подтолкнули в спину, и он попросту вывалился из кустов на залитую светом поляну, не успев надеть Кольцо. Все огни разом погасли, и воцарилась кромешная тьма.

Опять поднялся крик. Гномы никак не могли найти хоббита.

– Бильбо Бэггинс! – кричали они. – Эй, хоббит! Чтоб тебе пусто было, где ты?

Никто не отвечал.

– Ты случаем не подсыпал в твою мерзкую смесь конопли или валерианы? – шепнул Леголас Келлодану.

– Мята была, – как можно более тихо ответил он. – Дымит хорошо. Может, и валериана. Точно не помню.

– Ты слегка переборщил: бериан уснул мертвым сном.

– Откуда же я знал, что с ними будет полурослик? – возразил Келлодан. – Трандуил его не упоминал. Я готовил для гномов. Ничего, там немного, разбудят.

Когда им стало казаться, что Бильбо сгинул без следа, Дори просто-напросто споткнулся об него. Сперва гном решил, что налетел на бревно, и лишь потом сообразил, что это – свернувшийся калачиком и крепко спящий господин Бэггинс. Совместными усилиями Бильбо разбудили.

– Мне снился чудесный сон! – пробурчал он. – Столько еды!

– Хватит с нас одного Бомбура! Что толку в твоей еде, ее не попробуешь.

Уложились спать в третий раз.

– Пошли, – заторопился Леголас и подтолкнул Келлодана. – Там еще одна поляна, надо успеть.

Эльфы собрались и осмотрели друг друга при лунном свете. Анабримбейль всеми силами старалась не рассмеяться, Тамрос сосредоточенно жевал куриное крылышко, Трандуил вертел корону в руках, Мэтувиэль пыталась привести в порядок свою прическу.

– Третий раз, – сказал король и надел корону. – Теперь они долго будут любоваться на нас со стороны, не смея вступить в круг света, так что всем нужно хорошо отыгрывать свою роль. И помните – на этот раз все должно быть медленней, они должны заметить, как мы уходим. Можно даже чем-нибудь в них кинуть.

Огни в Лесу вспыхнули в третий раз. Среди ночи Кили растолкал товарищей:

– Я видел свет! Вон там! Слышите, поют?

Послушав некоторое время, путники не смогли удержаться и решили вновь попытать счастья. Но удача, как видно, совсем от них отвернулась.

На поляне пировали эльфы, и этот пир был роскошнее предыдущих. Во главе пирующих сидел лесной король. Его золотистые волосы украшал венец из листьев. Эльфы передавали из рук в руки чаши с вином. Одни играли на арфах и лютнях, другие пели. На воротниках и на рукавах сверкали самоцветы, в волосы были вплетены цветы и жемчуг, на лицах играли улыбки. И вот, под звуки эльфийской мелодии, на поляну вступил Торин Дубовый Щит.

Музыка оборвалась. Факелы потухли. Костер полыхнул черным дымом и тоже погас. В глаза гномам полетели уголья и зола, и Лес вновь огласился воплями.

Немного погодя Бильбо понял, что бегает кругами и зовет всех гномов по очереди. Гномы изредка отвечали ему, но их крики постепенно удалялись. Бильбо еще почудилось, что кто-то зовет на помощь, а потом все стихло, и он остался в темноте один.

Келлодан осматривал крепко спящего Торина.

– Пожалуй, я действительно положил много сонной травы, – признался он.

– Ладно, забирайте его, – обратился Трандуил к Тамросу и Мэтувиэль. – Выберите камеру потеплее, а как проснется, накормите. Бедняга совсем отощал.

– Этот проклятый норн мне на ногу наступил, – пожаловалась Анабримбейль.

– Тебе на ногу, а меня один вообще за дерево принял, – подал голос Линдир и потрогал свой лоб, на котором вскорости обещала вскочить шишка.

– Хорошо, одного поймали, – констатировал Келлодан, – а как насчет всех остальных?

– А их нет?

– По крайней мере, поблизости не видно.

Трандуил озабоченно нахмурился.

– Отец, давай мы втроем сходим, – предложил Леголас. – Далеко они уйти не могли.

– Идите, только помните: вас они видеть не должны.

Леголас, Линдир и Келлодан бесшумно и быстро обследовали места поблизости. Гномов нигде не было видно, а Лес тревожился. В этой части королевства Лес уже попал под влияние колдовских чар, но он как мог сопротивлялся Тени, и сейчас он передавал эльфам сигнал об опасности.

– Нечисто тут что-то, – прошептал Линдир. – И кажется, я узнаю…

Справа послышалось какое-то бормотание и звуки борьбы, и они поспешили туда. Вскоре они увидели страшную картину: маленький бериан боролся с огромным пауком, чьи глаза зеленели во мраке Леса. Паук уже успел опутать его своими тенетами, и теперь норовил укусить. Этого эльфы никак не ожидали, и на мгновение замерли, потрясенные увиденным. За себя они не опасались: мерзкие порождения Унголианты боялись Дивного Народа и никогда не осмелились бы напасть, но вот хоббиту приходилось туго. Надо было помочь ему, но как? Как назло, оружия с собой не было.

И вдруг бериан подскочил, и в руке его что-то заблестело. Клинок! Им он разрезал паутину, вскочил и бросился на паука. Через несколько мгновений клинок по рукоять вошел в правый глаз злобного создания; паук задергался всем телом, вскинул мохнатые лапы и упал навзничь. Бериан что-то забормотал, сделал выпад в пустоту и упал, видимо потеряв сознание.

Леголас и Линдир бросились к нему, Келлодан осмотрелся и пошел куда-то наискосок.

– Бедный, – с жалостью промолвил Леголас, – мало ему голода и холода…

–  …на него дикие лесные создания нападают, – продолжил Линдир.

Леголас кивнул, но потом подозрительно взглянул на друга.

– Я пауков имею в виду, – поспешил уточнить менестрель.

– Кажется, я знаю, куда делись норны, – сказал появившийся Келлодан. – Остальные пауки схватили их и подвесили в свои мешки.

– Остальные? – переспросил принц. – Их много?

– Целый выводок. А может, и несколько. Я не стал их подробно рассматривать.

– Что же нам теперь делать? – спросил Леголас. – Унесем бериана с собой, а гномы как же? Если мы их освободим, они поймут, что мы хотим им помочь, и весь план отца рухнет.

– Давайте оставим все как есть, – подумав, ответил Келлодан. – К утру моя трава перестанет действовать, и он наверняка догадается, куда делись его попутчики. А там уж мы ему незаметно поможем с пауками. Придется захватить луки.

Глава третья

Любому гному было известно, что эльфы – бездельники, только и умеют, что потешаться да горланить песни: драгоценностей не добывают, торговать не торгуют, землю не пашут. Торин все это отлично знал, но все равно не ожидал, что с ним станут обращаться как с мелким воришкой: он-то думал, что Торина Дубового Щита примут с подобающим уважением – ведь его род никогда не враждовал с эльфами. Поэтому он сильно разгневался и решил не отвечать ни на какие вопросы.

Торина подвели к королю. Тот сурово поглядел на гнома и принялся его расспрашивать.

– Почему ты и те, кто был с тобой, трижды пытались напасть на моих подданных? – на Вестроне король говорил с легким акцентом, и тон не предвещал ничего хорошего.

– Мы всего лишь хотели попросить еды, потому что умирали с голоду.

– Где теперь твои… дружки? – презрительно поинтересовался король.

– Не знаю. Наверное, умирают с голоду в вашем Лесу.

– А что вы делали в нашем Лесу?

– Мы умирали с голоду и решили поискать еду.

– Что вас сюда привело?

Торин замешкался. Он вовсе не хотел открывать эльфам истинную цель их путешествия.

– Вот и прекрасно, – сказал король. – Посадите его в темницу и не выпускайте, пока не станет разговорчивее. Ты упрям, но мы еще упрямее.

Эльфы заковали Торина в кандалы и посадили его в одну из нижних пещер за крепкие дубовые двери. Пленника, впрочем, накормили и напоили.

Итак, Торин Дубовый Щит оказался в королевской темнице.

Рано утром Леголас и Линдир уже стояли рядом со спящим берианом, сжимая в руках луки, а колчаны за их спинами были полны стрел – близилась небольшая охота. На пауков. Но сначала надо было дождаться, когда этот малыш проснется.

Бильбо пришел в себя поздним утром. Рядом с ним возвышалась огромная черная туша. Победа над гигантским паукам, одержанная в одиночку, придала господину Бэггинсу уверенности. Вытирая о траву меч, он понял, что готов сразиться с целой ордой пауков.

– Я дам тебе имя, – сказал хоббит мечу. – Я назову тебя Жало.

И он отправился на разведку.

– Чего он оглядывается и бормочет? – поинтересовался Линдир.

– Не знаю, может пытается определить направление?

– А чего его определять? Там север, там юг. Тропа южнее.

– Это для тебя легко, а он один, в чужом Лесу, – возразил Леголас.

Бериан зашарил в кармане, что-то достал… и пропал. Был – и нет его. Исчез. Растворился в воздухе. Эльфы опешили.

– Ты не видишь то же, что не вижу я? – на всякий случай спросил Линдир.

– Я ничего не вижу. Но он тут, клянусь, я чувствую! Вот – смотри, там листья, они…

– Ага, вижу, – согласился Линдир, присматриваясь. – Коротышка, оказывается, умеет делаться невидимым! Придется быть повнимательнее, если мы не хотим упустить его из виду.

Каблуки сапогов звонко цокали по каменным плитам подземелья. Еще один спуск. Ступени гладкие, крутые, неровен час поскользнешься и упадешь, и проедешь на своей спине все семьдесят ступенек. "Паутина кругом," – с отвращением подумал Трандуил. "Паутина, грязь и мусор. Да к тому же пахнет плесенью. Когда последний раз пользовались этим помещением? Кажется… Нет, тогда не туда… А! Точно. Лейриан случайно обнаружила заваленную лестницу, и мы ее расчистили. А потом увидели еще пещеру. Когда же это было? Неужели середина Второй Эпохи? А ведь точно – на следующий день как раз Келеборн приехал… Как быстро летит время."

За этими грустными размышлениями он наконец увидел пламя свечей в конце длинного коридора. Вот и его ребята – Тамрос и Мирнил. Они сидели напротив камеры, откуда доносился громкий храп гнома.

– Как наш пленник поживает?

– Съел почти весь наш обед. А потом и ужин.

– А потом завалился спать, как я понимаю, – улыбнулся Трандуил, заглядывая за прутья решетки. Торин укрылся плащом и крепко спал, широко раскинув руки и ноги. Синие глаза короля вновь оборотились к своим подданным. Мирнил скучал, Тамрос клевал носом (стояло раннее утро). И ни тому, ни другому не нравилась роль тюремщика.

– Слушайте меня очень внимательно, – начал объяснять Трандуил. – Это не просто норн. Он потомок древнего королевского рода, – при этих словах лица эльфов вытянулись, а рты приоткрылись от изумления, – и обращаться с ним надо соответственно его происхождению. Не грубите, не дерзите, вообще старайтесь общение свести до минимума. И, естественно, следите, чтобы он ни в чем не нуждался.

Тамрос еще раз посмотрел на спящего гнома. Нет, в нем точно не было ничего примечательного. Но раз Трандуил говорит, что их пленник – потомок королей, значит, этому надо верить.

– А где остальные норны? – спросил Мирнил.

– Келлодан сказал, что их схватили пауки. Но думаю, ничего страшного не будет, Леголас и Линдир их защитят.

– Стреляй, стреляй, Моргот тебя подери!

– Я целюсь.

– Он уйдет!

– Не говори под руку! – огрызнулся Леголас.

– Не ори, а то бериан услышит!

Но хоббит, казалось, совсем не прислушивался к посторонним звукам. (Через какое-то время эльфы поняли, что бериан был не совсем невидимым: он создавал еле различимую зыбкую тень. Кроме того, его выдавал звук шагов, хоть хоббит и старался не шуметь.) С земли поднялся камень как будто сам по себе, повисел в воздухе, немного покачался. Пауки злобно шипели и переминались на мохнатых лапах. То ли они не могли понять, откуда исходит угроза, то ли смутно чуяли затаившихся неподалеку эльфов, но нападать так и не решались. В любом случае, ситуация была угрожающей, и Леголас потянулся за луком. Но в тот момент, когда он уже был готов выпустить стрелу, хоббит бросил камень в паука.

– Метко, однако, – изумился Линдир. – Прямо в глаз.

Еще камень. И еще.

На следующее утро двенадцать гномов и хоббит снова двинулись в путь. Восьмеро из тринадцати считали, что тропа лежит вон в той стороне; туда и пошли, едва переставляя ноги. Однако выяснить, верно ли это, так и не удалось: под вечер, когда сгустились сумерки, вокруг десятками алых звездочек замерцали факелы. Из-за деревьев выступили лесные эльфы с луками и копьями в руках.

Сопротивляться никто и не подумал. Наоборот, гномы устали настолько, что восприняли плен как долгожданное избавление – ведь эльфы хорошо относятся к своим пленникам. Поэтому они покорно дали себя связать. Но Бильбо был иного мнения. Он поспешно надел кольцо.

Пленным завязали глаза (непонятно зачем – гномы и без того плохо представляли себе, в какой части Лихолесья находятся) и погнали через Лес. Бильбо шел следом, стараясь не отставать. Потом он все же отстал и нагнал отряд уже у моста, перекинутого через темную бурную реку. Этот мост вел к королевскому дворцу, и на дальнем его конце виднелись Ворота.

Эльфы перегнали пленников через мост. Бильбо сумел преодолеть страх и кинулся за товарищами, которых уводили вглубь пещеры.

Это подземелье оказалось ничуть не похожим на логово орков: оно было гораздо меньше и уютнее, и дышалось в нем легко. Пленников привели в просторную залу с каменными колоннами. Там стоял резной трон, на котором сидел король эльфов. На голове у него был венец из ягод и багряных листьев, а в руке он держал резной дубовый жезл.

"Руки связанные – это еще куда ни шло. Но Элберет Звездоносица, как выражается моя племянница, зачем им надо было завязывать глаза?" – недовольно подумал Трандуил, едва уловимо нахмуривая брови. "Можно подумать, они запомнят путь к замку. Рвение – это хорошо, но на этот раз они перестарались." Жестом он приказал их развязать. Два молодых гнома, по виду братья, забеспокоились и начали сопротивляться, когда почувствовали, что их тянут за веревки. Мэтувиэль, в мужском костюме, что-то резко сказала им на Вестроне, и они замолкли. Вестрон! Ну да, он чуть не забыл, что гномы не знали эльфийского.

– Никуда они не убегут, – повелительно изрек король. – Только посмотрите на них – они ведь едва живые от усталости. Да и наши зачарованные врата их не выпустят.

Король долго и настойчиво расспрашивал гномов – кто они такие, куда и зачем идут, но узнал не больше, чем от Торина. Гномы были настолько рассержены, что не слишком стеснялись в выражениях.

– Чем мы провинились, государь? – спросил Балин на правах самого старшего. – Разве заплутать в Лесу – преступление? Или мы виноваты тем, что чуть не умерли с голоду? А может, это ты натравил на нас этих треклятых пауков?

Разумеется, король разгневался.

– Вы посмели войти в мой Лес без дозволения! – промолвил он. – Лес, река, дорога, по которой вы шли, – все здесь принадлежит мне. Разве не вы позапрошлой ночью трижды нападали на моих подданных? Разве не вашими стараниями сюда сбежались все окрестные пауки? Владыка Лихолесья требует ответа – что привело вас в его владения? Молчите? Ну что ж, темница и не таких, как вы, учила уму-разуму и хорошим манерам!

Мейран и Келлодан увели гномов. Мэтувиэль подошла к Трандуилу и, внимательно глядя на короля, изрекла:

– Должна признаться, на этот раз ты превзошел сам себя. Вот этот вот… – она указала на венок на его голове, – букет, в сочетании с этой мантией, со стороны смотрятся просто изумительно. Если ты хотел выглядеть смешно и глупо, тебе это удалось.

– Я знал, что ты это оценишь, – расплылся Трандуил в лучезарной улыбке, снимая наспех сплетенный венок. – А как тебе выдумка про зачарованные ворота?

– Неплохо. Ручаюсь, теперь они боятся к ним даже подходить.

Трандуил кивнул, весь его вид выражал довольство.

– А где Леголас и Линдир, кстати?

–  …Конечно, нам пришлось ему немного помочь, но вообще он и сам неплохо справлялся. Особенно невидимым. Так что коротышка не так прост, как кажется, – заключил Линдир.

Впервые за долгое время в личных покоях лихолесского короля собрался почти весь его двор. Кто-то устроился на кушетке, кто-то прямо на полу, а Мэтувиэль облюбовала себе подоконник.

– Кольцо, делающее обладателя невидимым… – задумчиво произнес Трандуил. – Я слышал… Впрочем, нет. Забудьте. Где теперь норны?

– Мы отвели их в камеры, – ответил Келлодан. – А вот бериана нигде не было видно. Должно быть, он снова надел Кольцо и спрятался где-нибудь.

– Ничего, он еще даст о себе знать, друзей не бросит, – сказал Трандуил. – А если бросит, то все наши старания пойдут насмарку, и я тут же отпущу норнов, пусть идут куда хотят. Хоть драконы в зубы. Хотя, кажется, именно туда они и собираются. Но пока охраняйте гномов. И не слишком любезничайте. Не забывайте: мы для них враги, – усмехнулся он. – Как состояние Леголаса?

– Неплохо, – ответил Линдир. – Я крепко обмотал его ногу, вывих должен скоро зажить.

– Трандуил, – вдруг подал голос Келлодан, – тебе не кажется, что нам нужно позаботиться о еде? Ведь теперь обитателей твоего замка прибавилось. Я не предлагаю им деликатесы, но самые простые вещи, хлеб там или овощи. Нужно заглянуть в хранилище и вынуть пару лишних мешков. Неизвестно, сколько они с нами пробудут.

– Ты прав, – кивнул король. Подумав, добавил: – Раз Леголасу сейчас нельзя охотиться или стоять на посту, я пошлю его на кухню. Картошку чистить.

Леголас с неприязнью посмотрел на грязную мешковину. В нем было фунтов пятнадцать картофеля, и какую-то часть ему нужно было сегодня почистить. "Королевская воля закон," – иронически подумал он, – "король сказал: Леголас сегодня будет стряпухой, значит Леголас будет сегодня стряпухой." Он со вздохом опустился на стул, поставил перед собой большую кастрюлю и начал наполнять ее клубнями. "Ну подумаешь! Не в первый раз. Ну что такого? Что, раз принц, так я уж и картошку почистить не могу? Да я, между прочим, готовлю вкусно!"

Все эти веселые размышления прервал скрип двери.

– Привет, Леголас, – Мэтувиэль вся раскраснелась от верховой езды и выглядела немного усталой. Она налила себе стакан воды, и поверх него опять глянула на Леголаса. – Что, не слишком нравится занятие?

– Не то слово, – буркнул он.

– Давай помогу.

– У тебя других дел нет?

– Нет, – весело подтвердила она. – Просто иначе Рамуавэль заставит меня ткать, а я ненавижу станок. Лучше уж я с тобой побуду.

В компании дело заспорилось, и к Леголасу даже вернулся интерес к жизни.

– Как норны поживают?

– Ничего так поживают. Ругаются между собой. Пройдет еще дня два – и начнут думать, как вырваться из лап этих жестоких эльфов.

– А полурослик?

– Ничего не слышала. Передовой под видом охоты прочесывают окрестности, но безрезультатно.

– Может, они просто плохо смотрят? – предположил он. – С кольцом он почти не различим, но все-таки еле уловимая тень есть… Если очень присмотреться.

– Не знаю, – она взяла ведро воды и налила в кастрюлю, где лежал уже почищенный картофель. – А может, просто не туда смотрят. А знаешь… Знаешь, я даже завидую норнам.

– Почему?

Мэтувиэль помолчала немного.

– У них есть цель. Они идут к Одинокой горе, хотят погубить дракона и отобрать драгоценности предков. Скорее всего, это дело всей их жизни. И сейчас они… – она замялась, подбирая слова, но так и смогла придумать ничего подходящего. – Они живут, одним словом.

Леголас внимательно посмотрел на собеседницу. Кажется, эта тема очень ее затрагивала, эльфийка загрустила.

– Они живут, – со вздохом произнесла она и поставила ведро на место, – тогда как я… У меня нет и никогда не было ничего… Ничего особенного, своего. А надо, чтобы жилось! – она резко развернулась и хлопнула в ладоши, как бы подтверждая свои слова. – Пускай это будет мимолетно, пускай всего на несколько лет… Но я лучше проживу два счастливых месяца, чем увижу Второе Пение, так ничего от жизни и не добившись.

– Иногда мне кажется, что ты не из нашего рода, – признался Леголас. – Лицом и внешностью ты принадлежишь эльдарам, но вот дух твой слишком тревожен, слишком несерьезен, слишком…

– Человечен? – подсказала она с усмешкой. – Возможно, ты и прав. Ладно, хватит болтать об отвлеченном, сходи лучше за вторым мешком, с этим мы уже разделались.

Леголас покорно покинул помещение, а она вымыла руки и долго стояла, погрузившись в свои размышления. Легкий шорох в углу вывел ее из состояния задумчивости. Неужели мыши? Она посмотрела в тот угол, но ничего не заметила. Пожав плечами, поставила картошку вариться на огонь, а сама начала резать хлеб. Опять шорох, где-то за шкафом. Да что же это такое? Она присела, раскрыла створки нижней дверцы, вытащила все банки и сковородки… Нет, ничего. Убрав все обратно, она встала и опять взялась за нож на хлебной доске. И замерла. Чуть скрипнула дверь – вернулся Леголас, прихрамывая.

– Скажи своему отцу и всем остальным твоим друзьям-бездельникам, что они не там искали, – насмешливо промолвила она. – Бериан у нас во дворце, ходит под самым носом. Он только что украл у меня два куска хлеба.

Глава четвертая

Приближаясь к замку, Трандуил почувствовал какое-то волнение, и сердце забилось быстрее. В его владениях кто-то появился, и не один. Он ощущал чье-то знакомое присутствие. И прежде, чем он смог разобраться со своими чувствами...

– Дядя! – крикнула медноволосая эльфийка и бросилась к нему на шею.

Королю не пристало открыто выражать свои эмоции, поэтому он подавил радостный крик при виде ее высокой фигуры.

– Ниарнэн! – только и сказал он, когда ее руки наконец соскользнули с него. Поглядев вдаль, он увидел еще двух прибывших, и тоже узнал их. В последнее время близнецы появлялись в Лихолесье часто.

– Мы приветствуем владыку Леса, – приложив руку к сердцу, церемонно произнес Элладан. Голос звучал глуховато, выдавая усталость, но глаза сына Элронда смотрели как всегда ясно.

– Я рад видеть вас в своих владениях, – ответил король. Это было чистой правдой: ведь Ниарнэн часто путешествовала, а близнецы сопровождали ее – то с дунаданами, то одни. Мглистые горы кишели злобными тварями, и каждый раз, когда он отпускал ее в Имладрис, сердце Трандуила болезненно сжималось. Он быстро обежал глазами близнецов: правый рукав Элрохира был порван, стрел в колчане осталось мало, а на левом виске Элладана стоял огромный кровоподтек. Видимо, без драки все же не обошлось. Не утруждая себя расспросами, он просто пригласил приезжих в замок, а сам распорядился, чтобы ужин сегодня провели пораньше.

Мэтувиэль резко распахнула дверь, вошла, и с силой швырнула пустую корзину на постель. Анамбрибейль даже вздрогнула при ее появлении.

– Что такое? Что тебя так разозлило?

– Ничего особенного, – ядовито отозвалась эльфийка. – Просто опять приехала любимая племянница Трандуила.

– Да? – оживилась кокетка. – Давно?

– Только что.

– С близнецами?

– Я видела три лошади, значит… Ну перестань! – закричала она, увидев знакомый заинтересованный блеск в глазах подруги. – Ты только о развлечениях и думаешь.

Анамбрибейль пожала плечами и начала расчесывать свои густые кудрявые волосы.

– Тебя выводит из себя каждое ее появление, – спокойно промолвила она. – Такое впечатление, что ты ей просто завидуешь.

Мэтувиэль вскочила, щеки ее отливали багровым, глаза метали молнии.

– Мне? – воскликнула она. – Мне завидовать ей?! Да она…

Она на мгновение зажмурила глаза и задержала дыхание, стремясь подавить гнев. Когда же она распрямилась, то ее осанка была поистине королевской, а в губах залегла надменная складка.

– Я красива, – произнесла она гордо. – Я ловка и сильна, могу справиться с мужчиной, и лучше меня из лука стреляет только Леголас. Очень многие пели мне о любви, даже наш король испытывает ко мне слабость! Но почему, Эру мой, ПОЧЕМУ каждый раз, когда появляется она, все взгляды как по команде устремляются на нее? Что в ней такого, кроме хорошей фигуры и взбалмошного характера?

Анамбрибейль была серьезно озадачена. Раньше она никогда не задумывалась над этим и не обращала внимания, но теперь, после слов подруги, она вынуждена была признать, что та права.

– Ну… – начала она нерешительно, – возможно, ее связи, или…

– Происхождение, – горько вымолвила Мэтувиэль. – Она чистокровная синдэ, правнучка Эльмо. Поэтому с ней все носятся и оберегают, – ком подкатил к горлу, но она подавила слезы. – Трандуил ей позволяет такое, что не позволил бы и своему сыну. Знаешь, – вдруг усмехнулась она, – она ведь постоянно носит синее с золотым – цвета Имладриса.

– Ага, – улыбнулась Анамбрибейль, – а у нас цветовая гамма ограничена серым с зеленым.

– …А я так люблю белое, – мечтательно произнесла Мэтувиэль, подходя к окну. – Это мой любимый цвет. Знаешь, если бы однажды судьба выгнала бы меня из Лихолесья, я бы носила только его…

– Мэтувиэль, – Анамбрибейль неодобрительно покачала головой и подошла к подруге, – мне не нравится твое настроение. Ну подумаешь, приехала к нам Ниарнэн. Зато она с собой близнецов привезла! Пошли с сынками Полуэльфа кокетничать. Помнится, в прошлый приезд вы очень мило беседовали с Элладаном…

– Значит, он бродит у тебя по замку? – спросила Ниарнэн.

– Да.

– И ворует еду?

– Угу.

– И разговаривает с гномами?

– При каждом удобном случае.

– И ты ничего не предпримешь?

– По крайней мере, мы ничем не выдадим, что знаем о его присутствии, – пожал плечами Трандуил. – Но коротышка долго думает, или излишне робок, что тоже совершенно некстати. Тамрос уже устал играться со связкой ключей. Где он только ее не забывает! И на столе перед камерами, и на кухонном столе, и в винном погребе.

Ниарнэн снова склонилась над шитьем и сделала аккуратный стежок.

– А как они сбегут, ты об этом не подумал? Делаться невидимым – замечательная способность, но, как ни крути, одного колечка для этого мало.

– Проще простого. Хоббит наденет кольцо, возьмет под руку одного гнома, тот второго, и так далее. И все.

– А-а… – протянула она. Этот звук мог означать все, что угодно.

Трандуил усмехнулся про себя.

– Кажется, ты не слишком довольна.

– Ну что ты, – иронически произнесла она, – подумаешь, какое-то непонятное существо рыскает по дому, ворует еду, а может и вещи, и может забраться куда угодно. Делов-то.

– Ты мне лучше вот что скажи, – резко меняя тему разговора, сказал король. – Ты надолго к нам?

– По крайней мере до Нарбелет. А там посмотрим. Вполне возможно, и зиму я проведу с вами. В Имладрисе чудесно бывать летом и ранней осенью, – она закрепила узелок и отрезала нитку. – А здесь всегда хорошо, – улыбаясь, добавила она.

– И все же большую часть года ты проводишь у Полуэльфа, – сурово отрезал Трандуил, брови его хмурились. – Несмотря на то, что перевал через Мглистые горы каждый раз сулит тебе опасности.

В ее груди как будто что-то оборвалось и ухнуло вниз, щеки покраснели. Они уже не раз заводили подобный разговор, но каждый раз это кончалось ничем, они лишь ссорились и кричали, обвиняя друг друга во всех мыслимых и немыслимых провинностях.

– Ниарнэн, я не хочу тебе зла, – продолжал король, смягчив тон. – Я лишь хочу, чтобы ты немного задумалась о последствиях.

– Я все прекрасно осознаю, дядя.

"Упряма, как и ее отец!", – подумал Трандуил.

– Ниарнэн…

– Я люблю его! – выкрикнула она. – Этого ты не изменишь.

– А он тебя? – тихо, но четко промолвил он.

Эльфийка вскочила, ее щеки и нос покраснели – то ли сдерживала слезы, то ли сильно сердилась.

– Ты… В этом ты весь! Что ты знаешь любви?! Ты заперся тут, в своих пещерах, ты никуда не выезжаешь, ни с кем не общаешься… Когда ты последний раз видел Элронда или Келеборна?

– Ниарнэн! – громкий повелительный голос Трандуила перекрыл ее вопли. – Ты ведь не на меня злишься.

Ее нижняя губа дернулась, глаза закрылись – Ниарнэн не могла позволить себе заплакать. Все так же не открывая глаз, она молвила:

– Я не прошу у тебя понимания. Его не будет. Я лишь прошу позволить мне жить так, как этого хочу я.

– Ты видел? – саркастически поинтересовался Линдир. – Опять дрыхнет. Леголас, я тебе клянусь – это единственный эльф во всем Средиземье, который может напиться до потери сознания.

– Добавлю, что с ним рядом лежит единственный эльф во всем Средиземье, который может спать круглые сутки, – отозвался принц.

Картина и вправду была достойна кисти художника: Гэлион и Тамрос, чуть ли не в обнимку, спали прямо на каменном полу винного погребка, а рядом на столе лежали остатки их былого пиршества.

– А ну вставайте, – начал расталкивать их Леголас. – Тамрос, ты совсем совесть потерял. Я его ищу по всему Арадлинду, а он тут валяется, да еще и в каком виде!

Эльф сонно приподнялся. Видно было, с каким трудом ему стоило раскрыть глаза.

– Леголас, – произнес он. – Ты… Нам пришлось притвориться спящими. Мы их разговор подслушали.

Глаза короля медленно округлялись, когда он выслушивал их сбивчивый рассказ.

– Манвэ Вседержитель! – не удержался он и начал хохотать. Мгновение спустя к нему присоединились все остальные. – Мы… Они… Мы им клю… С… Связку целую… А они… Вот что я называю… гномьей логикой!

– Элберет Звездоносица, ничего смешнее я еще не слышала! – вытирая слезы, сказала Ниарнэн.

– Они, наверное, испугались моего устрашающего вида и не захотели красть ключи, – кивал Тамрос.

– Твой вид еще и не до такого доведет! – согнувшись в три погибели, сумел выговорить Линдир.

– Ну что ж, предоставим им эту возможность! – все еще посмеиваясь, заключил Трандуил. – Они, видимо, не ищут легких путей. Гэлион, освободи им бочки. Желательно с чем-нибудь погрязнее, чтобы…  – он опять начал смеяться, – ха, злость на меня… на всех эльфов… до-олго… не проходила.

Глава пятая

Однажды вечером эльфы накормили пленников и  ушли; Бильбо услышал, как королевский виночерпий пожелал доброй ночи командиру стражи.

– Пошли со мной, – пригласил виночерпий. – Тут на днях привезли свежее винцо, я как раз собирался его отведать. Сам понимаешь, когда выпьешь, любая работа спорится, а мне сегодня нужно очистить погреб – слишком уж много пустой тары там накопилось.

– Пошли, – охотно согласился командир стражи. – Заодно проверим, годится ли это вино для королевского стола. А то нынче пир, не хотелось бы пить всякую дрянь.

Услыхав эти слова, Бильбо затрепетал от радости. Как удачно все складывается! Самое время бежать отсюда! Он пошел следом за эльфами.

– Ты достаточно громко объявил о пире? – шепнул Гэлион Тамросу.

– Достаточно. Бериан чуть не споткнулся, когда услышал. А сейчас он идет за нами. Кстати, а какое вино мы пить-то будем?

Гэлион хотел было возразить, что разницы особой нет, но вдруг вспомнил многозначительный взгляд короля, со смехом советующего ему искристое вино из самой правой бочки. "В Эсгароте это вино делают специально для меня," – эхом раздались слова Трандуила.

– Есть у меня на примете кое-что, – хитро улыбнулся Гэлион.

Чтобы одурманить лесного эльфа, вино должно быть достаточно крепким; "винцо" же, которым виночерпий потчевал командира стражи, прибыло из Дорвиниона и предназначалось для королевских пиров, а не для увеселений простых солдат и челяди, и пить его следовало маленькими чашами, а уж никак не кувшинами.

Вскоре командир стражи стал клевать носом, потом упал лицом на стол и крепко заснул. Виночерпий продолжал смеяться и болтать сам с собой, не обращая внимания на спящего собеседника; постепенно сон сморил и его. Хоббит прокрался внутрь. Хоп! – и командир стражи остался без ключей. Бильбо со всех ног бросился к камерам.

Первым он выпустил Балина.

– Потом, потом, – отмахнулся он от назойливых вопросов гнома. – Другой возможности бежать не будет. Если нас поймают, я просто не знаю, что король эльфов с нами сделает!

В конце концов все гномы очутились на свободе. Каждый раз, когда они шумели, сердце Бильбо уходило в пятки. По счастью, обошлось – никого из стражников они не встретили. Король эльфов устроил пир – великое осеннее пиршество, и почти все его подданные веселились сейчас в лесу.

После долгих блужданий добрались и до темницы Торина. Настало время поведать гномам план бегства. Бильбо опасался, что его не одобрят, и опасения оправдались – гномы не соглашались ни в какую.

– Ну и ну, – нахмурился Линдир, спрятавшийся неподалеку. – Похоже, эти тупые норны не хотят соглашаться. И что тогда нам делать? Что делать с этой шайкой землекопов в эльфийском замке?

– Они не землекопы, – мягко возразил Леголас, внимательно прислушиваясь к разговору, – они работают в шахтах… Постой, по-моему, коротышка их убедил.

В самом деле, что им еще оставалось – ведь через зачарованные Ворота наружу не выбраться, а прятаться в самой пещере бессмысленно – рано или поздно все равно поймают. Следом за Бильбо гномы спустились в погреб, пройдя мимо виночерпия и начальника стражи. Бильбо вернул им ключи.

– Все же так будет лучше, – рассудил господин Бэггинс. – Эльф он неплохой и пленников не обижал. Ну и шум завтра поднимется! Решат, видно, что мы – чародеи, все как один, раз сумели удрать.

Времени было в обрез; Бильбо знал, что скоро явятся другие эльфы – помочь виночерпию сбросить пустую тару в воду. Разыскали тринадцать бочонков, в каждом из которых мог поместиться гном. Наконец двенадцать гномов забрались внутрь, оставался лишь Торин, который никак не мог устроиться, кряхтел и ворочался. Хоббит заткнул все дырки, приладил крыши и стал прикидывать, не забыл ли он чего-нибудь важного.

– Наш выход, ваше высочество, – насмешливо толкнул Линдир Леголаса, и сделал знак стоящим сзади.

– Да уж, начинается театральное действо.

Эльфы встали, подняли факелы с земли, зажгли их и пошли в погреб.

Через несколько минут послышались голоса, в коридоре замерцал свет. Смеясь и болтая между собой, в погреб вошли эльфы. Им явно не терпелось поскорее вернуться на веселый пир.

– Где Гэлион? – воскликнули они. – За столом его не было. Куда он подевался?

– Ему бы лучше объявиться, – отозвался другой. – Уж вы как хотите, а я тут не задержусь, наверху гораздо веселее.

– Ха! – крикнул кто-то в коридоре. – Вот он, разбойник! У них тут с Тамросом свое веселье – напились и оба дрыхнут!

– Растолкай! Нашел время спать! – нетерпеливо зашумели эльфы.

Гэлиону вовсе не понравилось, что его разбудили.

– Опоздали, ребята, – проворчал он. – Я уж думал, вы вообще не придете, ну и заснул – от усталости.

Пока Келлодан громко и нарочито сердито распекал Гэлиона, Леголас пробежался глазами по погребу и сразу понял, какое именно вино выпили эльфы.

– Балроги мохнатые, – тихо простонал он и уткнулся в плечо Линдира, чтобы не рассмеяться. – Эти болваны выдули белое игристое! Пятьдесят золотых за пинту! Его в Эсгароте специально для королевских особ делают, из особого сорта винограда, по старинному рецепту… А они уничтожили запасы за два года!

– Не совсем, – шепнул в ответ Линдир, в глазах которого играли проказливые огоньки. – Там еще пинты две.

Кажется, Келлодан услышал их разговор…

– Немудрено, после целого кувшина! Плесни-ка нам своего снотворного, чтобы лучше работалось! А твой дружок пускай спит.

Пустили чашу вкруговую. Вино пришлось по вкусу, и эльфы развеселились пуще прежнего.

– Эй, Гэлион! Ты ничего не спутал спросонок? – продолжал отыгрывать роль Келлодан, пока Линдир и Леголас тащили бочки с гномами. – Бочонки-то тяжелые!

– Хватит языками молоть! – всем было известно, что со сна обычно робкий Гэлион бывал не в лучшем настроении, и сейчас это было даже на руку. – Отвыкли работать, вот и мнится всякая ерунда.

"А ведь пожалуй он прав," – подумал Леголас, с трудом передвигая бочонок и укладывая его на бок, чтобы покатить к реке. "Когда, ваше высочество, вы утруждали себя примитивной физической работой?"

"Голова кружится," – мрачно констатировал Линдир про себя. "Кружится голова, очень весело и хочется спать. Что эсгаротцы туда подмешивают? А, все равно… Хорошее было вино, или Смог простая ящерица!"

– Сейчас бы спеть что-нибудь… – тихо обратился он к Леголасу, на синдарине, чтобы гномы не поняли. Тот кивнул в ответ:

– Что-нибудь очень глупое и заводное, как любят у Элронда…

– Все равно отвечать тебе! Думаешь, королю понравится, если его яства за здорово живешь достанутся людям? – рассмеялись эльфы.

Кати-кати-катите их,

Катите их, и вниз – бултых!

За одной еще одну –

Пусть идут, да не ко дну!

Так они напевали, скидывая бочонки один за другим в темный проем, в глубине которого тускло поблескивала вода. Бочонки с грохотом ударялись друг о друга, отскакивали от стен, плюхались в воду и уплывали вниз по течению.

Эльфы взялись за канаты, поднимавшие решетку в склоне холма. Как только все бочонки окажутся на плаву, гномы очутятся на воле. Эльфам было весело, они запели новую песню:

Неси вас темная струя

От нас в родные вам края,

Из наших подземельных зал,

От северных суровых скал,

Где широка лесная сень,

Где даже днем густая тень.

Ночная вас неси река

Сквозь лес и шепот ветерка,

А там по сторонам реки

Пойдут болота, тростники,

И от земли до звезд, бела,

Над топями клубится мгла,

А ночь темна и холодна,

И в небе звездочка одна.

Когда же над рекой заря

Взойдет, всю землю озаря,

Вы поверните-ка на юг!

На юг, на юг! Там зелен луг,

Стада пасутся у воды,

И на холмах цветут сады,

У ягод красные бока,

И солнце светит свысока.

Неси вас темная струя

На юг, в родные вам края!

– Какова песня? – самодовольно поинтересовался Линдир.

– Очень содержательно, – похвалил его Келлодан.

– Правда? – мутными глазами уставился на него менестрель.

– О да, – подтвердил Леголас, – какие эпитеты, какие сравнения… Особенно мне понравилось про звездочку над болотами и красные бока у ягод.

– Ну вот видите, – Линдир чуть не раздулся от гордости, – какой рядом с вами талант! А вы подпевали плохо!

– Не хотели портить звучание твоего прекрасного голоса, – со смехом произнес Тамрос, только что подошедший к ним и игравший связкой ключей.

– Стойте, а где бериан? – вдруг спохватился Леголас. – Если я не ошибаюсь, бочонков было тринадцать!

Тут раздался громкий всплеск.

Теперь или никогда! Бильбо в отчаянии ухватился за него и вместе с ним ухнул в ледяную воду. Хоббит вынырнул, а бочонок тут же, рядом, но взобраться на него не получалось. Еще какое-то время были слышны голоса эльфов, потом люк с грохотом захлопнулся, и Бильбо очутился в кромешной тьме.

Впереди раздался скрежет – это поднималась решетка. Бочонки сбились в кучу у отверстия; Бильбо то и дело приходилось нырять, чтобы его не расплющило. Наконец затор рассосался, один за другим бочонки проплывали под каменным козырьком и устремлялись вниз по течению.

Течением тару вынесло под нависавшие над самой водой ветви деревьев. Бильбо гадал, как себя чувствуют гномы, сильно ли они промокли. "Надеюсь, я плотно приладил крышки," – подумал хоббит.

Вода была ледяная, и вскоре у Бильбо зуб на зуб не попадал. Он совсем забыл о гномах, настолько его беспокоила его собственная участь. Ему вновь повезло: его бочонок на какой-то момент застыл в неподвижности, и Бильбо наконец-то смог на него взобраться. Хотя ветер дул холодный, на бочонке было все же теплее, и хоббиту оставалось лишь надеяться, что он не свалится обратно в воду. По счастью, господин Бэггинс почти ничего не весил, а бочонок был довольно большой; вдобавок сквозь неплотно пригнанную крышку внутрь просочилось немного воды.

Мало-помалу завеса листвы по берегам становилась реже, сквозь нее проглянуло небо. И вдруг поток раздался вширь, слившись в лесной рекой, что катила свои воды мимо дворца. Течением всю флотилию бочек принесло к северному берегу, в который река врезалась широкой излучиной. Бочки выбросило на берег, лишь некоторые по-прежнему болтались в воде.

Трандуил, прислонившись к дереву, задумчиво провожал глазами бочки, и на губах его играла усталая довольная улыбка. Теперь, после таких испытаний в Лихолесье, норны уже не испугаются похода к Одинокой горе. А там – кто знает? – возможно, они и победят Смога. Возможно, с помощью кольца. Возможно. Бериан оказался очень сообразительным и ловким малым, на свой манер. Но одних их оставлять нельзя. Трандуил имел мало опыта в общении с гномами, но прекрасно помнил об их жажде наживы и денег. "В недрах Эребора должно храниться баснословное богатство," – думал он, хмуря брови. "Боюсь, как бы Торин не поддался искушению запереться навсегда в своих шахтах… А ведь деньги можно пустить на полезное – ручаюсь, Эсгарот не отказался бы от посильной материальной помощи. В последний раз они запросили намного больше за свои товары – видно, градоправитель перестарался с пирами." Трандуил вздохнул. Неужели придется ехать туда, оставлять свое королевство?

– Отец! – раздался сзади звонкий голос Леголаса.

Трандуил обернулся и замер в изумлении.

– Митрандир! – выдохнул он. – Какими судьбами?

Лицо мага излучало добро и спокойствие, и он даже не сдерживал улыбку.

– Я привез тебе славные вести, король. Саурон Некромансер, Враг всех свободных народов Средиземья, неделю назад, силами Белого Совета, был изгнан из твоего Леса. Дол Гулдур пуст. Колдовство покинуло эти края.

Какое-то время Трандуил стоял как вкопанный, пронизывая собеседника сверкающим взглядом своих синих глаз, потом снова обратил свой взор к реке, и вымолвил тихо:

– Слава Эру. Вечная ему слава.

Грудь вдруг задышала свободно, как будто свалился тяжкий груз – да он и свалился – и хотелось кричать, смеяться и петь от радости, и ему стоило больших трудов подавить в себе это желание.

– Один-единственный раз ты, Митрандир, Серый Странник, принес благую весть. Но она стоила всего… – лицо короля не было видно магу, он слышал лишь голос, дрожащий от волнения. Когда же Трандуил повернулся к старцу, тот изумился: король плакал. Блестящие дорожки от слез на щеках переливались в свете луны, золотистые волосы перебирал ветер, а синие глаза, казавшиеся черными в ночном полумраке, казалось, светились ярким огнем. Леголас, Линдир, Келлодан, Тамрос и Гэлион, стоявшие неподалеку, молча опустились на одно колено, приложили руку к сердцу и опустили голову. Это был их Король.

Но это продолжалось лишь несколько секунд. Трандуил поспешно вытер все слезы, тряхнул головой и начал распоряжаться, как ни в чем не бывало:

– Леголас! Разошли почту по Лесу. Я объявляю большой военный сбор: скоро мы отправляемся к Одинокой горе.

Вернуться на главную