Новое имя
...Прошло время, когда блаженство убыло, и полдень Валинора затмился. Мелькор убил Древа с помощью Унголианты, бежал и вернулся в Средиземье, в Ангбанд, и вновь отстроил его, и возвел над его вратами курящиеся пики Тангородрима.
Орки, которые множились во тьме под землей, стали сильны и жестоки, Черный Властелин наполнил их жаждой разрушения и убийства; и они ринулись из врат Ангбанда и тайно перешли северные горы. И вот внезапно огромное войско вторглось в Белерианд и ударило по королю Тинголу. Орки обошли Менегрот с двух сторон, и Тингол оказался отсеченным от Кирдана в Эгларесте. Тогда Тингол воззвал к Денетору, и эльфы пришли из Оссирианда - и бились в первой битве Войн Белерианда.
Орду орков наголову разбили, но эльфы заплатили за победу дорогой ценой. Хорошо вооруженные орки отсекли Денетора от войска и окружили на холме Амон Ареб. Там пали он и все его близкие родичи - прежде чем войско Тингола подоспело на помощь. И, хотя Тингол отомстил оркам, уложив их всех, нандор горько оплакивали смерть Денетора и никогда больше не избирали себе короля...
Холод. Пронизывающий холод. Они уже миновали самое страшное - ослепительно белые пики огромных гор; давно привыкли к вьюге и ветру, но холод остался. Он как будто проник в самое сердце, не желая выходить, не желая уступать место ласке и теплу.
Лаэрин поежилась, укутавшись поплотнее. Напрасно. Трое мужчин отдали ей на ночь свои плащи, стремясь хоть как-то облегчить ее положение, но это плохо спасало.
Потрескивали сухие ветки и поленья. Часового на ночь они не выставляли - зачем? Здешние места были пустынны и необитаемы.
Он стоял чуть поодаль, вглядываясь в темноту. Сильный вихрь разметал светлые пряди волос, поиграл с завязками куртки, а эльф даже не поморщился, продолжая оглядывать местность. Казалось, его единственного холод не брал.
Лаэрин закрыла глаза. Темно-красный плащ мужа она всегда держала поближе к себе. Вот и сейчас она поднесла ткань к лицу, вдохнула знакомый терпковатый запах... Девочка внутри нее лягнула ножкой. Лаэрин улыбнулась. "Потерпи немного, - попросила она мысленно, - ты родишься в тепле и уюте, в доброй дружной семье. Только потерпи…"
- Спи, Лаэрин, - негромко промолвил он, стоя к ней спиной. - Завтра будет трудная дорога, а тебе нужно отдыхать.
Произнесено все было голосом, лишенным каких-либо эмоций. Она зажмурилась, стремясь избавиться от нехорошего чувства - когда он был таким странным, она боялась. А он был холоден с ней почти все время пути. Даже когда каждую ночь он отдавал ей свой плащ, когда помогал ей спускаться со скользких склонов, он как бы выполнял долг мужа… В этом не было и проблеска истинной заботы и беспокойства. Набравшись храбрости, она шепнула:
- А ты? Разве ты не будешь ложиться?
Это означало - подойди, ляг со мной рядом и обними меня. Он еле удержался от вздоха. Потом покачал головой: нельзя так. Она тебе жена, и носит твоего ребенка…
На следующий день, когда они выбрались на широкую дорогу и взглянули вниз, у эльфов перехватило дыхание. Река, величественная, бурная, огромная даже с такого расстояния, несла свои воды на юг, и совсем не походила на тихие лесные речки Нэлдорэта.
- Я видел эту реку всего один раз, еще в юности, - нарушил молчание Орофер. - Но ее воды часто являлись мне в сновидениях. Я никогда не думал, что увижу Андуин еще раз…
- Далеко ли до нее? - спросила Наурэ.
- Два дня пути, не меньше. Но сначала нам нужно спуститься.
Неприветливые
берега Великой Реки не слишком подходили для лагеря, особенно в начале Этуил. Весна в этом году выдалась пасмурной и холодной, и земля не спешила просыпаться под редкими лучами Анор. И все же близость к воде успокаивала. Возможно еще и потому, что от Андуина было рукой подать до цели их путешествия… Светло-зеленые кроны ясеней уже виднелись на юго-востоке. Амрот повеселел, к Эйрил вернулся аппетит, Лаэрин наконец перестала мерзнуть ночью. И только Орофер с сыном оставались серьезными.
Бежать. Неважно, куда. Ноги вязнут в болоте, отказываются подчиняться, но надо бежать. Лестница. Откуда лестница? Надо бежать. Белые стены. Белые мраморные стены. О милосердная Ниенна, я знаю, куда ведет лестница. Не хочу туда, но так велит мне долг… Мне нужно улыбаться. Меня все разглядывают. Тихая мелодия колокольчиков…
Орофер проснулся, тяжело дыша. Сердце стучало громко, как будто с хрипом, стремясь вырваться из груди. Опять этот сон. Опять Менегрот. Он давно покинул его, покинул по своей собственной воле, так почему же являются эти сновидения, словно бы в укор? В ушах все еще стоял звон колокольчиков. Или же…? Он мгновенно замер, весь обратившись в слух.
Нет. И еще раз нет. Ему показалось.
- Тарил, я видела такой странный сон!
Он подбросил еще пару поленьев в костер и посмотрел на жену.
- Сон?
- Мне снилось, что мы спим… Да, представь - я видела всех нас со стороны. Так вот, мы спим на небольшой поляне, окруженной дубами и буками. Стволы такие огромные, темные… Мы спим, а поляну начинают окружать. Они похожи на нас, только ростом поменьше. Лиц я не видела, но среди них была одна девочка. Сначала они нас рассматривали, а потом начали танцевать и петь. Помню звук колокольчиков. И так спокойно стало, светло…
Эльф покачал головой и протянул Эйрил бедрышко перепелки.
- Жаль, что тебе это всего лишь приснилось.
Светло-зеленая юбка с подкладкой, башмачки на толстой подошве. На руках браслеты, темно-русые густые волосы спрятаны под платком. И колокольчики. Мелкие колокольчики на бубне. Диста. Такой она была.
- Папа, а ты сплетешь мне новую корзину?
- У тебя и так их две.
- Но мне нужна третья! - голос зазвенел сердито. И тут же сменился на ласково-упрашивающий: - Папа, мне правда нужна третья, пригодится летом для черники. Ты любишь чернику?
- Люблю.
- Я соберу ее для тебя, много-много! И еще останется, и мы принесем соседям.
Грэдаир засмеялся:
- У тебя и так две новые корзины. Найдется куда класть чернику.
Она задумалась, не обидеться ли ей, но потом тряхнула головкой и стала танцевать. Звук колокольчиков разносился по всей округе. Запыхавшись и устав, она подбежала к отцу и села рядом, положив голову ему на плечо. Вычерчивая ножкой по земле какой-то рисунок, обронила как бы между прочим:
- Папа, а к нам скоро придут.
- Кто придет? Никто к нам не придет.
- Нет, придут. Я их видела. Они очень грустные и усталые. Но мы их развеселим, им понравится с нами жить, правда, папа?
Выше. Птица нервно взмахнула крыльями, набирая высоту. Выше, вверх! Плавно пролететь над кронами деревьев, едва-едва начавших покрываться листьями. Дальше. Быстрее. Внезапно лес кончился, и запенились струи Андуина. Крылья расправились на ветру, поплыли в сильных руках Манвэ. Течение быстрое, опасное, много подводных камней - но стоит ли заботиться об этом птице? Вот и другой берег. Снижение. Те же буки и ясени, что и на том берегу, та же листва, тот же ветер, тот же простор. Еще снижение. Сырой овраг, покрытый прошлогодними полусгнившими листьями, кое-где лежит снег. Кто-то взбирается вверх по склону, подбирая подол юбки, и слышится звон колокольчиков…
Он тряхнул головой. Он не спал. Тихое позвякивание слышалось в том овраге, и оно приближалось. Никто не проснулся. Не спал только он, затаившись, замерев…
Шорох платья, по-детски неуверенные шаги. Видение остановилось. Тихо хихикнуло, подобралось поближе к Эйрил, чем-то зашуршало - должно быть, ткань показалась красивой. Легкие шаги. Идет обратно…
Как он ни старался, но все-таки разбудил ее.
- Куда ты?
- Тише. Сейчас я пойду в чащу. Когда меня не станет видно, тихо разбуди всех и вели ждать меня.
- Что все это значит?
- Пожалуйста, не задавай вопросов, ради Элберет…
Тот, кто шел впереди, старался не шуметь, но следы оставлял. Ему, чье детство и юность прошли в лесах Дориата, не составило труда идти за ней незамеченным. Наконец девочка или девушка остановилась,
забормотала что-то недовольно, топнула ногой.
Он осторожно отодвинул ветку, желая разглядеть ее получше, но ночь была темной,
и в тусклом сиянии полумесяца виден был
лишь силуэт. Лес кончился, вдали виднелась
небольшая поляна, но девочка туда не пошла. Она уселась на пень, положила бубен на землю, обвила колени руками и замерла. Тишина была такая, что стало слышно, как где-то рядом журчит ручеек. Он размышлял, как ему поступить дальше. Девочка опасности явно не представляла. Выйти из укрытия и заговорить с ней? А как он объяснит, как он ее нашел? Вдруг она запела. Тоненький голосок устремился в темное небо. Некоторые слова он понимал, о значении некоторых догадывался, другие же были незнакомы. Неужели язык их родичей успел так измениться?
Она положила ладошку к нему на грудь и еще раз четко повторила слово. Имя, догадался он. Она только что дала ему новое имя.
Вдруг со стороны поляны послышались чьи-то торопливые шаги, и мужской голос прокричал что-то на том же непонятном наречии. Девочка развернулась и ответила. Среди темных стволов показался чей-то силуэт. Вскоре светловолосый эльф вступил на поляну, крепко сжимая лук странной формы, но, приглядевшись к незнакомцу получше, вдруг склонил голову в поклоне:
- Приветствую тебя, брат, - промолвил он на синдарине, с едва уловимым акцентом. - Я вижу, ты прибыл издалека. Мое имя Грэдаир.
Диста засмеялась, подбежала к отцу и сказала ему что-то. Синда приложил руку к сердцу и ответил таким же поклоном.
- Я рад видеть своего сородича. Я прибыл из Дориата, Потаенного Королевства.
- Я знаю, что такое Потаенное Королевство, - кивнул нандо. - Когда-то я был там… Как тебя зовут, брат?
Синда лишь покачал головой:
- Имя, данное мне матерью, больше не принадлежит мне. Твоя дочь назвала меня Трандуилом.
Грэдаир склонил голову чуть набок, глядя заинтересованно и настороженно.
- Ты знаешь наш язык?
- Нет.
- Это означает "король земли за рекой" на нашем лесном наречии.
Золотоволосый эльда засмеялся.
- Король? Боюсь, здесь она ошиблась, при живом-то отце, который, надеюсь, проживет еще долго… Он ждет меня, - кивком он указал направление, - он и вся моя семья. Сочту за честь представить тебя, брат.
Грэдаир сказал что-то своей дочери, после чего она убежала. Трандуил хотел было направиться вновь в заросли дикого кустарника, но его новый друг удержал его:
- Левее, через ели. Так короче.
Вскоре пушистые хвойные ветки сомкнулись над их головами, а небосвод окрасился в желто-розовый цвет. Весна вступила в свои права: впервые за много дней пробилось солнце, знаменуя новый день, новые начинания, новую жизнь.