Глава пятая

Лирода мчалась вперед, практически не разбирая дороги. Даэрбет твердо помнила последний приказ Трандуила: не останавливаться нигде, даже после переправы, даже если опасность, скорее всего, позади… Что-то тревожило ее. Так уже бывало, и она знала, что это такое. Предчувствие. Но за кого она боится? Что случится?

Еще один овраг. Благородное животное прыгнуло, приземлилось около сваленного молнией тополя. Даэрбет оглянулась и подождала остальных. Тут перед ее мысленным взором возник яркий образ, в глазах потемнело, и на секунду ей стало трудно дышать…

– Линдир! – выдохнула она, придя в себя.

– Что такое? – встревоженно спросил один из эльфов, заметив, как резко она побледнела.

– Линдир… С ними что-то случилось. Я вижу это.

Эльфы замерли в нерешительности. В любой другой день они бы просто пожали плечами и списали бы все на излишнюю чувствительность, но после ее чудного пения на переправе они уже готовы были поверить во все, что угодно.

Увидев их колебания, она объяснила:

– Со мной такое бывает. Я иногда вижу, что происходит с близкими и друзьями, и могу предсказать плохое… Потому мама и назвала меня "Великое Слово"…

Возникла напряженная тишина, в течение которой эльфы переглядывались, как будто спрашивая друг у друга совета, а она сидела, склонившись к шее Лироды, все еще пытаясь отдышаться.

– Даже если ты говоришь правду, – промолвил, подумав, Гарэд, – мы все равно ничем не сможем им помочь, мы их просто не успеем найти. Какие указания давал тебе Трандуил перед отъездом?

– Он сказал: не останавливайтесь, что бы ни произошло.

– Тогда так и сделаем. – Она вскинула голову, и хотела было уже произнести слова протеста, но он перебил ее: –Знаешь, король тоже знает то, что недоступно многим. Мы бывали в разных переделках, и всегда оказывалось, что он прав.

– Возможно, он тоже что-то предчувствовал, – подал голос Мейран.

Трандуил? Даэрбет вспомнила утро. Он вышел к ним, и с каждым он говорил по отдельности, давая советы и распоряжения… Она вспомнила, как сверкнули его пронзительные синие глаза, когда он проговорил глухо: "Ты только не останавливайся… Слышишь? Не останавливайся, что бы ни случилось." На секунду Даэрбет снова увидела перед собой Владыку – грозного, сильного, могучего и мудрого, скрывающегося под вечно юным прекрасным обликом. Но потом он улыбнулся, поднес ее руку к своим губам и повернулся назад, к остальным.

– С ними Передовой, а их не так-то просто взять, особенно с Леголасом, – снова подал голос Гарэд.

Возможно, он и прав. С Линдиром точно что-то случилось, но сейчас они ему помочь не в состоянии. Даэрбет согласно кивнула, и они поскакали прочь.

Приблизившись к замку, Даэрбет сразу почувствовала напряжение и тревогу, они как будто повисли в тяжелом предвечернем тумане. Во дворе стояло много лошадей, которых никто не заботился поставить в стойло, двери были раскрыты настежь, эльфы сновали туда-сюда. Одна из эльфиек подняла взгляд и увидела их группу. С радостным вскриком устремилась она к ним.

– Хвала Эру! С вами все в порядке!

– Что случилось? – спросила ее Даэрбет.

– Линдир ранен… Они прибыли совсем недавно.

– Линдир?! – вскрикнули эльфы и как по команде посмотрели на Даэрбет. Она же устало закрыла глаза. Ранен – еще не убит. Надо выяснить, насколько сложна ситуация. Спрыгнув с лошади, она понеслась по ступенькам во дворец.

Лихолесского менестреля положили на стол в одном из помещений первого яруса. Конечно, его следовало бы перенести в его комнату, но тут запутанная система пещерного замка оказалась помехой.

Лицо Даэрбет исказилось от сострадания и испуга, когда она увидела своего друга. На столе не успели снять скатерть, и темно-красное пятно растекалось по белой ткани около его бедра. Лицо его было бледным, лоб покрыла испарина, пересохшие губы слабо шевелились. Он был без сознания. Рядом с ним Даэрбет заметила принца Леголаса, отдававшего распоряжения: "Расступитесь! Больше света! Воды и бинтов сюда!" Он был так же бледен и явно нервничал. Он так и не успел, а может, и забыл, снять походный плащ и снаряжение, и пряди его длинных белокурых волос иногда застревали в колчане со стрелами.

Внезапно все умолкли, и в наступившей тишине явственно послышались чьи-то четкие шаги. Толпа расступилась, и Даэрбет увидела короля Трандуила; его лицо было сосредоточенным и серьезным, но спокойным. Обняв сына, он поинтересовался, как все произошло.

– Мы не успели к переправе, – сбивчиво начал объяснять Леголас. – Мы как раз подошли к броду, и тут полетели оркские стрелы. Пришлось ввязаться в драку…

– А как получилось, что его ранили? – хмурясь, спросил король. – Ты был занят чем-то более важным?

По прекрасному лицу принца пробежала тень, и он опустил глаза.

– Эта стрела предназначалась мне… – еле слышно проговорил он, – …он меня толкнул в бок, и она попала в него…

По выражению лица Трандуила сложно было понять, о чем он думает. Он ничего не сказал, а просто взглянул туда, где лежал друг его сына, и подошел к раненому.

Тонкая белая королевская рука коснулась лба Линдира, заботливо, почти любовно, откинула ему волосы со лба, а потом задержалась на его щеке. Трандуил чуть слышно, глядя прямо на раненого, произнес его имя. Линдир был в обмороке, и никак не прореагировал на зов, только голова откинулась влево. Король снова позвал его, на этот раз более громко и повелительно. Линдир, казалось, очнулся, и медленно поднял веки. Трандуил улыбнулся, положил одну руку ему на лоб, а другую на грудь, закрыл глаза, сосредоточился и начал что-то тихо петь. Даэрбет не понимала слов, но некоторые были похожи на синдарские, и она догадалась, что это квенья.

Сначала ничего не происходило. Потом Линдир сморщился и закусил губу, словно от боли, но в тот же момент резко выдохнул и страшно закашлялся. Трандуил не обращал внимания и продолжал свое тихое пение. Кашель прошел, Линдир облегченно вздохнул, обратил взгляд налево (Даэрбет даже показалось, что он подмигнул ей) и снова потерял сознание.

Король тяжело, даже с каким-то усилием, поднял руки к лицу и вытер свой потный лоб. Заметно было, что он слегка дрожал и явно устал.

– Перенесите его к себе в покои, – распорядился он. – Теперь уж ему точно ничто не угрожает.

Трандуил обвел взглядом присутствующих, и вдруг озорно улыбнулся, как умел делать только он. Все сразу почувствовали облегчение, как будто с них свалился тяжкий груз. С Линдиром все в порядке, он вне опасности, его вылечили, он скоро поправится и снова будет радовать их своими песнями.

Глава шестая

Линдира положили на носилки, пронесли по всем этажам и коридорам и в конце концов осторожно уложили на  кровать, а он так и не очнулся. Весь Передовой столпился около него, нервно перешептываясь и переглядываясь, и Леголасу в конце концов пришлось повысить голос, чтобы напомнить, что это вообще-то и его комната тоже, и он смертельно устал. "Золотая молодежь Лихолесья" дисциплинированно ретировалась.

Еще раз хорошенько укрыв друга одеялом и поставив ему кружку воды рядом, на всякий случай, Леголас решил наконец-то уделить немного внимания и себе. Прежде всего оказалось, что он до сих пор в своем походном снаряжении: за спиной болтался колчан со стрелами и пара кинжалов, а уж о заляпанных грязью высоких сапогах и темно-сером плаще и говорить не приходилось. Критически осмотрев себя в зеркало, Леголас скривился. "Тоже мне, наследный принц. По-твоему, именно так должен выглядеть сын короля в своем доме?" Он вздохнул и начал раздеваться. Тело очень устало, спина ныла, ноги от долгой езды верхом дрожали. "Ванну, что ли, принять? Нет, в ней я усну. Представляю себе картинку – Передовой вламывается в комнату и обнаруживает принца Леголаса спящим в ванне." Он хихикнул. "Ну уж нет, такого удовольствия мы им не доставим."

Он зевнул, потянулся, и мечтательно посмотрел на кровать. "Ну его, этот дворцовый этикет, в Мордор!" Приняв такое решение, он моментально разделся и нырнул на мягкое одеяло. Прохлада простынь приятно освежала и нежила его горящее тело, и он с наслаждением вытянулся. Мысли потекли размеренно и плавно. Леголас начал думать о своем доме, об отце, о друзьях… А все-таки, что это за новенькая? Эльфийская кровь в ней явно есть, но вот выглядит она вроде как человек… Но глаза у нее изумительные. Где-то он уже такой цвет глаз видел… У кого-то были такие же глаза, как и у нее. А впрочем, может… ему показалось… Ммм. Как уютно и тепло…

Леголас спал.

Проснулся он от внезапного стука в дверь. Прокляв про себя неуместную заботу всего Передового отряда, он откинул одеяло, набросил на плечи халат и пошел открывать. Из коридорной темноты вынырнули два огромных блестящих зеленых глаза.

– Прости что разбудила, – во взгляде Даэрбет не было ни капли смущения от того, что она сейчас видит принца в одном халате, – но я должна была занести тебе вот это. – С этими словами она протянула ему какой-то большой предмет. Леголасу не хотелось отрывать взгляд от этих волшебных глаз, но он все же посмотрел вниз. И тут же вскрикнул.

– Мой лук! – вымолвил он, забирая сей предмет.

Даэрбет рассмеялась.

– Я нашла его на ступеньках у выхода. Похоже, вы очень торопились домой, Ваше Высочество.

Мысленно он выругал себя всеми доступными именами. Нет, принц, решительно, сегодня вы вели себя неподобающе вашему положению, и ваш отец король будет только прав, если поставит вас, как маленького, в угол.

– Я сразу поняла, что он принадлежит тебе, – продолжала она, – там такая красивая надпись…

Леголас знал, что она имела в виду. Действительно, на темном полотне лука, сверху, была сделана бледно-золотая надпись эльфийскими рунами: "Леголас, сын Трандуила". И сегодня он мог легко потерять свое именное оружие! Он виновато посмотрел на Даэрбет.

– Благодарю.

Зелень глаз засверкала, когда она улыбнулась в ответ.

– Как Линдир?

Леголас покосился на кровать у стены.

– Все еще без сознания, но так и должно быть. Он очнется не раньше завтрашнего дня, но когда очнется, то будет почти здоров. Мой отец хороший врачеватель.

– Ты имеешь в виду, – она замялась, подыскивая слова, – эльфийскую медицину?

– Да, – кивнул он.

– Люди верят, что так лечить могут все эльфы, но мама всегда говорила, что такое под силу только Владыкам. – Прежде чем он спросил, откуда она знала про людей, она уже задавала новый вопрос: – А ты так можешь?

Задумчиво поджав губы, он отрицательно покачал головой.

– По идее, я могу, но… не знаю, как. Не умею. Отец пытался меня научить, но так ничего и не вышло.

Он зевнул. Даэрбет спохватилась: ведь принц так устал, а она разбудила его, да еще и замучила вопросами!

– Идите спать, Ваше Высочество, – она внезапно присела в поклоне, и ее голова почтительно склонилась к земле. – Простите, что побеспокоила вас в такой час.

Он уже хотел было выказать свое удивление по поводу такой неожиданной перемены в ее поведении, но тут она встала, по озорным огонькам ее глаз он понял, что она просто шутит. Рассмеявшись, он кивком попрощался с ней и закрыл дверь.

Глава седьмая

Несмотря на дикую усталость, Леголас проснулся очень рано, как и привык с детства. Привстав, он присмотрелся к другу. Линдир все еще не приходил в себя и не открывал глаз, но его дыхание было ровным и размеренным, а лицо выражало спокойствие.

Солнечные зайчики весело играли на подушке, а за окном ветер резво теребил верхушки деревьев. "Эрин Ласгален давно проснулся, а мы, лесные эльфы, все еще спим," – подумал про себя Леголас. Сладко растянувшись на кровати и убедившись, что больше ему точно не хочется спать, он решил прогуляться. Передовой не разделял любовь принца к ранним лесным прогулкам. "Лес всегда один и тот же," – со смехом повторял ему Линдир, – "и утром, и днем, и вечером, зачем же вскакивать так рано?"

Стараясь не шуметь, он выскочил из комнаты. В коридоре не раздавалось ни звука – все спали. Легкие ноги эльфа едва касались пушистого ковра. Увидев мусор, валяющийся по углам, Леголас невольно скривился (если бы его сейчас увидела Даэрбет, она бы сказала, что у сына было такое же выражение на лице, как и у его отца), ведь он любил порядок и чистоту. Внезапно он вспомнил, что на этой неделе – его дежурство. "Кого же это отец заставлял отдуваться за меня? Келлодана, пожалуй – он самый тихий и разумный из нашей сумасшедшей компании… хотя кто знает… Надо будет заняться вплотную уборкой, но не сейчас."

Тихо. Во всем замке очень тихо, и даже воздушные эльфийские шаги казались громкими в этой утренней тишине. Лестница кончилась. Теперь налево. А вот и Тронный зал. Голубые глаза принца удивленно распахнулись, когда он увидел, что в этот ранний час он встал не один – тонкая высокая фигура стояла напротив окна, освещаемая ласковыми лучами рассветного солнца.

– Я всегда говорил, что подъемы спозаранку – наша фамильная черта, – улыбнувшись, произнес Трандуил.

Это было правдой. И отец и сын просыпались очень рано. Но Трандуил, в отличие от своего наследника, не выскакивал никуда утром, а предпочитал до завтрака сидеть у себя в кабинете. Поэтому обнаружить своего отца здесь, в такой ранний час, было неожиданностью.

– Отец, что-то случилось? Что с тобой?

Король помолчал и вновь устремил свои синие глаза в окно.

– Сейчас такое время, что каждый день случается что-то, – серьезно ответил он. – Но я отвечу на тот вопрос, который ты действительно хотел задать: нет, со мной все в порядке. Мне не спалось сегодня, и я пришел сюда.

Отец что-то явно не договаривал.

– Это… это не из-за того, что ты вчера… – щеки Леголаса медленно залил румянец стыда, – ты вчера.. лечил Линдира?

– Нет-нет-нет, не волнуйся, – королевская рука ободряюще прикоснулась к плечу сына. Помолчав, он добавил: – Но если бы ты научился этому обряду, мне было бы намного проще. А то… я начинаю подозревать, что ранения – это ваше обычное состояние. То ты, то Линдир, то Тамрос, то Рэдар, то…

– Все-все, хватит, – с улыбкой прервал его Леголас. – Идея мне ясна.

– Ты, кажется, собрался пойти погулять? – резко меняя тему разговора, спросил Трандуил. – Так иди. Не стану тебя задерживать. Только смотри не нарвись на засаду, чтобы мне не пришлось лечить еще и тебя, – подмигнул ему король. – И смотри не опоздай к завтраку!

Леголасу не нужно было повторять дважды. Он достаточно хорошо знал своего отца и легко догадался об истинном значении его слов: иди по своим делам и не мешай королю думать.

Принц уже распахивал входные ворота и с радостной улыбкой побежал в его любимый Лес, а его король и отец все еще стоял неподвижно, невидяще вглядываясь в горизонт, и его проницательные синие глаза временами блестели.

Когда Леголас вернулся, то дворец уже жил полной жизнью: двери распахивались туда-сюда, лошадей кормили, эльфы входили и выходили и был слышен звон посуды. Похоже, что время близилось к завтраку, а, поскольку Трандуил настаивал, чтобы все на него приходили, то Леголас, как его сын, должен был показывать всем пример дисциплины.

Быстро взбежав вверх по ступенькам и невозмутимо выслушав несколько шуточек по поводу "слишком ранней пташки", он добрался до своей комнаты. Распахнув дверь, он увидел, что Линдир очнулся и даже пытается встать.

– Ты с ума сошел! – бросился к другу Леголас. –- Лежи, тебе нельзя двигаться.

– Но я прекрасно себя чувствую, – заявил Линдир,

– Тебя ранили только вчера, ты не можешь себя прекрасно чувствовать. А будешь сумасбродничать – рана разбередится, и придется моему отцу снова заниматься твоим лечением… Дай посмотрю, как ты.

Казалось, рана хорошо затягивалась, и крови на повязке осталось совсем немного.

– Твой отец – чудесный лекарь, – промолвил Линдир. – По-моему, самый лучший в Средиземье.

– Нет, самый лучший – Полуэльф, – отозвался Леголас. – Лежи спокойно, сейчас я встану, достану мазь и обработаю тебя.

– Это я вполне могу сделать и сам, – запротестовал менестрель. – Я ведь ранен в ногу, а не в руку!

– Тогда сейчас я встану, достану мазь и ты обработаешь себя сам, – спокойно согласился принц. – А я тем временем приведу себя в порядок.

Леголас направился в ванную, вышел оттуда со всем необходимым для перевязывания раны и передал все другу, а сам начал раздеваться. Линдир знал – Трандуил привил своему сыну любовь к чистоте и опрятности, и Леголас всегда выглядел свежим и аккуратным, когда выходил к завтраку.

– Опять ты со своими королевскими замашками, – проворчал Линдир, – что ты, что твой отец. Оба вы одинаковые.

Мазь была густая, прохладная, пахла ромашкой и мятой и была отличным средством для заживления ран или ожогов, и как ее делать, знали только в Лихолесье.

– Зато на фоне других зевающих и дремлющих на ходу придворных я буду выглядеть просто чудесно, – отозвался Леголас, натягивая серебристо-серую тунику через голову.

– Это для тебя так важно? – поинтересовался Линдир, накладывая кусок полотна на рану. – Или, может, хочешь произвести на кого-то впечатление?

– Вечно ты со своими шуточками, – с деланным ворчанием проговорил Леголас, расчесывая волосы. В щетку попали его тонкие косички, спускавшиеся с висков, и он осторожно отделил их.

Вскоре перед Линдиром стоял не просто лесной эльф, а Леголас Трандуилион, сын лихолесского короля.

– Сейчас я отправляюсь завтракать, – с наигранной суровостью промолвил он, – и прослежу, чтобы тебе подали что-нибудь питательное и полезное. Но только в том случае, если ты обещаешь вести себя как хороший мальчик и послушно лежать в постели.

Линдир, смирившись, изогнул уголок рта в некоем подобии улыбки.

– Ладно, Ваше Высочество, ваш приказ ясен… Подай мне тогда бумагу и чернила, я хоть чем-нибудь себя займу.

– Что, стихи будешь писать? – осведомился Леголас, беря стопку бумаг, чернильницу, любимое перо Линдира и ставя все это добро на поднос.

– Возможно, – загадочно отозвался Линдир.

Такой ответ немало повеселил принца.

– И кто же она на этот раз? – спросил он, ставя некое подобие столика поверх одеяла друга. – Уж не та ли зеленоглазая?

– А что, ревнуешь? – смеясь, отозвался Линдир. – Сам на нее запал?

– Давай выздоравливай лучше, – вместо ответа посоветовал ему Леголас, – а то через две недели соревнование менестрелей, не забыл? И я хочу съесть полагающуюся мне часть твоего первого приза.

– С чего это вдруг половина МОЕГО приза достанется тебе? – едва сдерживая смех, поинтересовался Линдир, – петь, значит, буду я, а все сладкое пойдет тебе?

– Ну нужно же тебе хоть как-то оплачивать свое пребывание в этих роскошных королевских апартаментах бок о бок с самим принцем…

За стол расселись уже почти все, когда Леголас наконец-то присоединился к этой утренней церемонии. Буквально несколько мгновений спустя в зал вошел и сам король. Леголас заметил, что Даэрбет о чем-то оживленно разговаривала с Келлоданом, и этим явно вызывала плохо скрываемое недовольство его девушки.

– Надо послать Линдиру фруктов, и побольше, – сказал он Рэдару, усевшись за стол.

– Да, и еще яиц – полезная штука, вкусная и питательная… А ты-то сам как себя чувствуешь?

– Заново родившимся, – искренне промолвил Леголас, улыбнувшись. – Ты даже не представляешь, как хорошо оказаться дома…

У Даэрбет наконец-то появилась возможность рассмотреть сына короля получше. Светло-серая туника, плотно обхватывавшая фигуру, белокурые блестящие волосы, отливавшие серебряным, прямая осанка… Открытый и наивный взгляд, мягкая линия губ… Он выглядел радостным и свежим, и каждое его движение дышало юностью и красотой… Чем-то он отличался от всех остальных, но Даэрбет никак не могла определить, чем. Она посмотрела на Трандуила и сравнила отца и сына. Внешне они были похожи – тот же нос, те же скулы, та же грациозная посадка головы. Но Трандуила отличала какая-то внутренняя мудрость и загадочность – Линдир как-то говорил ей, что каждый раз, общаясь с королем, тебя не отпускает мысль, что он знает о чем-то запредельном, недоступном – а облик Леголаса был наполнен дружелюбием. И все же… Даэрбет еще раз присмотрелась к принцу и утвердилась в своем предположении – в нем чувствовалась какая-то скрытая напряженность. "Тебя что-то сильно заботит, принц Леголас," – подумала она. "И вполне возможно ты сам об этом не знаешь…"

После завтрака Леголас исполнил обещание, данное самому себе: он принялся за уборку их корпуса. Переодевшись в простое платье (под многозначительное хмыканье Линдира, предложившего выполнять грязную работу прямо в той нарядной тунике), выгнав всех на улицу (Передовой, впрочем, не слишком сопротивлялся, потому что знал по опыту – принц мог заставить их участвовать в уборке), он собрал мусор, стащил с пола и стен ковры, протер пол мокрой тряпкой, подтащил сваленные в кучу ковры к окну на пролетке, распахнул его и начал поочередно стряхивать пыль и грязь на свежий воздух. Он уже заканчивал с третьим, как тут услышал сзади себя чье-то чихание. Обернувшись, он увидел Даэрбет. Она забавно морщила носик и закрывала его рукой.

– Прости, что побеспокоила, но мне нужно было кое-что у себя в комнате, – она опять чихнула. – Всегда ненавидела уборку комнат, как ты это терпишь?

– Мне это совсем не в тягость, я люблю порядок.

Она подняла брови в изумлении, как бы говоря: "Ну как хотите, а мне этого никогда не понять…" и побежала наверх.

Когда она спускалась, он увидел что-то блестящее в ее руках. Узнав эти предметы, он бросил ковер и застыл в удивлении.

– Где ты их достала??? Мой отец убьет тебя, когда узнает, что ты их взяла…

– Король Трандуил сам подарил их мне, – возразила Даэрбет, и в ее голосе проскользнула обида, – и даже показал, как ими пользоваться.

Теперь уже удивлению Леголаса не было предела. Сколько он себя помнил, те немногие предметы, оставшиеся от его матери, Трандуил берег как зеницу ока и никому не позволял прикасаться к ним… И вот теперь он сделал такой подарок этой зеленоглазой!

Даэрбет почувствовала себя оскорбленной. Ее унизили, ее посчитали воровкой… или чем-то вроде. Неужели она могла взять что-то без спросу? Поджав губы, она удалилась.

Леголас расстроился – она неправильно его поняла, она обиделась на его слова… Но Эру мой, почему он подарил ей эти кинжалы??? Эта мысль не покидала его все время, пока он вытряхал ковры и клал их обратно в коридор.

День клонился к вечеру, когда Леголас наконец-то вышел к остальным. Он знал, где искать Передовой – если выйти из дворцового парка, а потом свернуть налево, то взгляду откроется небольшая поляна. Там Передовой обычно тренировался.

Сегодня вся поляна была захламлена оружием, брошенными куртками и плащами, кое-где валялись кубки из-под вина… Эльфийки сидели неподалеку, в тесном кружочке, и о чем-то весело перешептывались, не забывая при этом бросать двусмысленные взгляды на эльфов. В самом дальнем краю поля Леголас заметил две темноволосые головы – Рэдара и Даэрбет. Они сражались на кинжалах, а точнее, отрабатывали друг на друге свои коронные приемы. "А у нее неплохая техника," – подумал вдруг Леголас, – "для полуэльфийки она сражается очень даже хорошо. Интересно, кто же ее этому научил?"

Тут кто-то тронул его за плечо. Перед ним стояла Анамбрибейль и слегка покусывала свои хорошенькие губки. Он поклонился перед ней, поднеся руку к сердцу, как того и требовал этикет. Передовой часто посмеивался над странными, иногда чересчур высокопарными манерами Леголаса, но тот всегда отвечал им тихо, но твердо: "Я – наследный принц, и то, что позволяется вам, недопустимо для меня." В такие моменты он выглядел как настоящий Владыка… он выглядел как Трандуил в молодости.

– Я слышала, Линдиру намного лучше, – начала Анамбрибейль.

– Да, он уже даже пытается вылезти из своей кровати, но я ему не позволяю.

– Хорошо бы он выздоровел к празднику.

– Думаю, это вполне возможно, – Леголас не понимал, к чему она клонит. В хорошенькой головке Анамбрибейль бродило множество разных идей, и очень сложно было уразуметь, чего она хочет.

– Праздник уже совсем близко, – ее серые глаза с пушистыми длинными ресницами глядели прямо и слегка нагловато, – ты уже выбрал, с кем ты будешь в паре?

Леголас устало вздохнул. Ах, вот что она имела в виду. Она все еще не оставляла попыток соблазнить его. Ну зачем, зачем, зачем он ей сдался?! Она ведь и сама знает, что она на ней никогда не женится. Так к чему все это?

– Анамбрибейль, – он постарался говорить как можно мягче и деликатнее, – ты очень привлекательная девушка. Я уверен, что на первый же твой зов кинется любой эльф. Но ради Элберет, оставь меня в покое.

Губы эльфийки передернулись, как будто она хотела сказать что-то еще, но потом передумала, тряхнула своими кудрями и направилась обратно к своим.

– Я смотрю, наш принц не очень-то умеет обращаться с девушками, – раздался саркастический голос за его спиной.

Это была Даэрбет с кубком вина в руках. Леголас подумал, что этот темно-зеленый мужской костюм удивительно ей шел, а ее щеки, обычно молочно-белые, окрасил нежный румянец – результат физических упражнений. Кинжалы она убрала, как и показывал ей Трандуил, и теперь на ее шее, на серебряной цепочке, висели два дракона.

– Я… я должен извиниться перед тобой. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто я действительно очень удивился, когда увидел мамины кинжалы у тебя в руках. Мой отец никого не подпускал к ним.

Изумруды глаз поблескивали, манили, изучали, пронизывали тебя насквозь. Он опять испытал что-то вроде гипноза, ему хотелось вечно смотреть в их заманчивую глубину…

– Король сказал, что до сих пор их никто не заслуживал, – произнесла она наконец. Леголас выглядел таким юным, таким трогательным, когда извинялся… На него просто невозможно было сердиться! Вздохнув, она посмотрела назад, там, где она совсем недавно была с Рэдаром, а потом окинула Леголаса оценивающим взглядом. – Ладно, я тебя прощу, если ты выполнишь мою просьбу.

– Все что тебе будет угодно.

И покорность ему тоже удивительно шла.

– Говорят, ты хороший воин… Как насчет сразиться со мной?

Такая просьба его немного удивила. До сих пор эльфийки искали его благорасположения несколько иными путями.

– Но… но я не захватил с собой мое оружие.

– Не страшно, Рэдар даст тебе свое. Так ты согласен или боишься обидеть даму?

Это звучало как шуточный вызов. Леголас не мог не улыбнуться.

– Хорошо.

Сначала они встали в позицию. Клинки ярко сверкали на солнце, пуская зайчиков куда попало. Потом они развернулись. Выпады чередовались с защитой, очень быстро и метко. Казалось, противники были равны в силах. Но очень скоро Даэрбет остановилась, топнула ногой и потребовала, чтобы он не поддавался. Для Леголаса было непривычно сражаться с женщиной, тем более, что он был убежден, что он ее легко одолеет, но все же желание дамы – приказ… Он перестал себя сдерживать.

Даэрбет сразу почувствовала разницу в его атаке, и ей пришлось трудно – Леголас был необыкновенно быстр и силен, и ей оставалось только удивляться, откуда могло взяться столько силы в таком неземном создании. Но на ее стороне было преимущество гибкости и интуиции… Он пропустил удар слева, она немедленно этим воспользовалась и слегка толкнула его, и ему пришлось отпрыгнуть назад, чтобы устоять на ногах. Потом он вдруг наскочил на нее с удвоенной силой. Она за ним не успевала, и очень скоро оказалась на траве с кинжалом около подбородка. Другая рука Леголаса, на животе, прижимала ее к земле.

– Сдаешься? – спросил он, улыбаясь.

Вместо ответа она вдруг изогнулась назад, спружинила на ногах, вскочила и снова набросилась на него. Тогда Леголас применил один из своих любимых приемов –- повернувшись к ней спиной, он захватил локтем одну ее руку, а сам кинжалом сделал размашистое круговое движение вокруг ее кисти, выворачивая ее, так что она вынуждена была разжать пальцы и бросить оружие.

Даэрбет вскрикнула, держась за вывихнутую руку, скорее от неожиданности, чем от боли. Леголас тут же всплеснул руками и бросился к ней.

– Прости, мне не надо было делать это, просто я как-то не подумал… Тебе очень больно?

– Да почти нет, – потрясла она рукой. – Хороший приемчик.

– Прости еще раз… ты сама просила не поддаваться, – его теплые пальцы нежно гладили саднившее место. Даэрбет уже хотела было выдернуть свою руку со словами "не стоит извиняться", но его пальцы были такими любящими, мягкими, заботливыми, а голубые глаза глядели с таким раскаянием и злостью на себя самого, что она захотела еще немного продлить это удовольствие, и не вынимала свою руку из его.

Передовой с интересом наблюдал за этой парой.

Вечером, укладываясь уже спать, Леголас мысленно возвращался к этому поединку. "А может быть, это даже и хорошо, что она к нам приехала? Она не такая, как все другие…" При мысли о "других" Леголас поморщился. Практически все женское население Лихолесья пыталось завести с ним интрижку. Поначалу ему это льстило, и он иногда позволял себе пользоваться своей славой, но потом начало надоедать. Взять хотя бы Анамбрибейль… Трандуил сказал однажды, что его сын разбил сердца уже очень многим, но его самого любовь не затронула. Любовь… Леголас лишь примерно понимал значение этого слова. Он любил Линдира, любил своего отца, сильно любил свое Лихолесье… Но все же это было не то. Настоящую любовь, любовь мужчины к женщине, ему не довелось испытать. Его сердце билось так же ровно, как и в момент рождения, такая же холодная кровь текла в его жилах, лишь изредка убыстряясь от драк и сражений. "Настоящая любовь," – говорил Трандуил, – "это когда все твои помыслы, поступки, устремления совершаются во благо любимого человека. Ты уже не существуешь, а существует только твоя нежность и страсть. Мы, эльфы, любим не так, как люди или гномы. Для нас самая великая ценность в любви – не брать, а отдавать. Но любовь – это не только безмерное счастье, это еще и великая боль, ибо страсть пятнает и чернит незатронутую чистую душу, и ты уже никогда не станешь прежним. Нет ничего хуже неразделенной любви." Душа Леголаса была чиста как лесной родник, он никогда не испытывал такой страсти, о которой так красноречиво говорил его отец. Даже в моменты близости с девушками его мысли уносились куда-то далеко, хотя тело пылало и горело…

– Линдир?

– Ммм? – отозвался тот, жуя булку, всю вымазанную в сметане.

– Каково это – любить?

Линдир флегматично покосился на друга.

– Тебе вредно думать, Леголас, я уже в который раз тебе говорю.

– Но ведь ты поешь, – не унимался тот, – ты поешь про любовь. А ты сам когда-нибудь любил?

– Леголас, – отвечал тот с грустной улыбкой, качая головой. – Много я сам написал любовных песен?

Леголас попытался вспомнить.

– Ни одной, – произнес он наконец.

– Вот тебе и ответ, – пожал плечами Линдир. – Если тебе уж так хочется поговорить о любви, у тебя есть отец.

– Я знаю, что он мне скажет, – печально вздохнул принц, – "любовь – это великое благословение и великое проклятие, и трижды проклят будет тот, кто полюбит, и трижды благословлен…" Я все это знаю наизусть. Звучит красиво, но сути это нисколько не отражает. По крайней мере, для меня.

– Тогда спроси Анамбрибейль. Она сегодня на тебя не вешалась?

– Вешалась.

– Ну вот. Наверняка любит.

– Ну уж нет, Линдир, – с горькой полуулыбкой промолвил Леголас, – ей от меня нужно совсем другое... Ее цель намного проще и понятней.

– Тем более, – булка опять полетела в мисочку со сметаной, – чего ж ты ее отвергаешь?

– Да ну тебя, – Леголас отвернулся и полез под одеяло. Не было еще и десяти часов, но, поскольку Леголас вставал рано, то он рано и ложился. Линдир давно привык поздними вечерами сидеть за столом и тихонько скрипеть пером, и на бумагу ложились его стихи, иногда дивные и возвышенные, иногда легкомысленные и озорные.

В ту ночь Леголасу приснились изумрудные глаза.

Глава восьмая

Прошло пять дней. Линдир уже мог сам ходить, и, хотя его бедро сильно ныло, он старался не прихрамывать. Даэрбет еще пару раз попыталась потренироваться с Леголасом, и опять проиграла – он был слишком силен и ловок, хотя… ее никогда не покидало ощущение, что он сражается не в полную силу. Встретившим его оркам, наверно, приходилось плохо. Еще она сблизилась с Келлоданом, потому что у них оказалось много общих интересов, а кроме того, он снабжал ее книгами. Она ведь всегда любила читать, но всегда было нечего. А тут… у Келлодана оказалась весьма обширная библиотека.

Даэрбет часто наведывалась к Линдиру, попутно занося ему всякие вкусности, тут же съедаемые им напополам с Леголасом – они оба оказались страшными сладкоежками. Она же довольно спокойно относилась к сладкому, предпочитая фрукты и овощи, хотя иногда с удовольствием лакомилась миндалем в сахаре.

– Тебе обязательно надо попробовать наш королевский зефир, – проговорил Линдир в один из ее приходов. – Тебе обязательно нужно его попробовать.

– Что это за зефир и почему он королевский? – удивилась она.

– А его сам Трандуил делает. Вкуснятина. Если бы Лис не стал королем, он бы стал известным кулинаром, правда, Леголас?

– Да, отец хорошо готовит, – скромно согласился принц.

– Хорошо – это не то слово! – возмутился Линдир, вытирая рот от взбитых сливок. – Изумительно! Чудесно! Прекрасно! Вот погоди, – похлопал он ее по руке, –- скоро праздник менестрелей, тогда Его Величество обязательно его приготовит. А кстати… ты сама там петь не собираешься? Кажется, у нас с тобой в прошлый раз вышел совсем неплохой дуэт.

– Правда? – с интересом промолвил Леголас и посмотрел на нее. – Так ты поешь?

Та немного смутилась.

– Ну, я бы это пением не назвала…

– Да хватит кокетничать! – лихолесский менестрель аж подскочил на месте. – Леголас, не слушай ее, она прекрасно поет, совершенно необычно. У нее такой тембр… хм, бархатный, переливчатый… с низким голосом это хорошее сочетание. Да слушайте же меня, а не глазейте друг на друга! Кто тут вообще раненый?!

Вечером она сидела в своей комнате рядом с Келлоданом, они спорили по поводу одного сказания, которое Даэрбет только что прочла.

– Да оно грустное очень, кончается плохо…

– Да кто тебе это сказал?! Читай: "И волны уносили их…" – пальцы эльфа скользили по бумаге.

– Ну да, в небытие.

– Нет, ну с тобой совершенно невозможно! Это же не аллегория! – обычно спокойный и невозмутимый Келлодан даже слегка раскраснелся.

– Откуда ты знаешь?

– Да потому что иначе…

Тут в дверь постучали.

– Войдите, – пригласила Даэрбет.

Дверь отворилась, и в комнату вошел король. Трандуил с легкой улыбкой обежал взглядом царивший тут беспорядок: две книги валялись на полу, еще несколько лежали стопкой на столе рядом с изрядно обгрызенным пером, зеленое домашнее платье было равнодушно брошено на спинку стула, несколько заколок для волос кучкой возвышались перед зеркалом. "Теперь комната уже не выглядит чистой и новенькой, она обжитая и довольно уютная," – подумал Трандуил.

Даэрбет и Келлодан вскочили было, чтобы поклониться, но Трандуил удержал их легким взмахом рук.

– Сидите, сидите… Даэрбет, мне нужно поговорить с тобой.

Келлодан молча подобрал все книги и бумаги и вышел. Уходя, он кинул на нее какой-то странный взгляд.

Трандуил подошел к ней, собираясь с мыслями.

– Как ты… как ты относишься к конным прогулкам верхом? – спросил он наконец.

– Хорошо, – осторожно ответила та. – Я люблю лес… и лошадей. А что такое?

– Похоже, у меня выдалась свободная минутка, и я хочу завтра пригласить тебя на прогулку. Я покажу тебе местность… здесь иногда попадаются удивительные пейзажи. Жалко, что Лироды на двоих не хватит, – улыбнулся он.

Она покраснела и молча кивнула. Что она могла сказать? Что чувствует себя ужасно польщенной? Звучало льстиво, по-придворному.

– Вот и хорошо, – произнес Трандуил. – Завтра после завтрака выходи к воротам.

Он протянул ей правую руку. Даэрбет не сразу поняла, что он хочет выразить этим жестом, а потом вспомнила, покраснела еще больше и подала ему свою. Он наклонился, поднес ее руку к своим губам, задержавшись несколько дольше, чем это допускало формальное выражение вежливости, и ушел.

Почти сразу после его ухода в дверь просунулся Келлодан, явно снедаемый любопытством.

– Что он хотел?

Даэрбет пересказала ему просьбу короля, и это заставило эльфа задуматься.

– Он так и сказал: "У меня выдалась свободная минутка"?

– Да.

– Не верь, – отозвался он, – у лихолесского короля не бывает свободных минут. Наверняка он для этой… ммм… прогулки работал как сумасшедший дня четыре.

– И все равно, он захотел провести свой досуг со мной.

– Сначала кинжалы, теперь это… – задумчиво проговорил Келлодан.

– Что это может значить, по-твоему?

Эльф серьезно взглянул на нее.

– Было бы намного лучше, если бы это не значило ничего, – загадочно ответил он.

Утром следующего дня Леголас сел рядом с Даэрбет, к великому удовольствию Рамуавэль, теперь получившей возможность полностью завладеть вниманием Келлодана. Трандуил, севший во главе стола, не показывал никаких признаков, что сегодня он едет с Даэрбет, он даже не посмотрел в ее сторону, и она решила, что все отменяется, поэтому не сказала ничего Леголасу. Принц был сегодня хорош как никогда – веселый, оживленный, глаза сияют – не иначе как еще раз прогулялся с утра пораньше.

Закончив завтракать, король поднялся из-за стола, бросил на стол салфетку и аккуратно придвинул стул. Потом окинул всех присутствующих задумчивым взором и прошагал по направлению к выходу. На половине пути он остановился – как раз около Даэрбет.

– Я надеюсь, ты еще не передумала? – склонясь к ней, тихо поинтересовался он. Казалось, его совершенно не заботило присутствие Леголаса рядом.

– Нет, – произнесла Даэрбет, слегка повернувшись назад. Трандуил находился так близко от нее, что, если бы она повернулась к королю всем корпусом, как того требовал этикет, она бы просто уткнулась носом в его грудь.

– Тогда я жду тебя около ворот, как мы и договаривались. – В больших синих глазах не было ни капли волнения или смущения, когда он выпрямился и продолжил свой путь.

– О чем это он? – поинтересовался Леголас, резко сдвинув брови.

– Его Величество пригласил меня на прогулку сегодня, – ответила она.

Ей показалось или Леголас действительно недовольно поморщился, отведя глаза в сторону?

Быстро покончив с завтраком, она легко сбежала со ступенек и буквально влетела во двор. Там ее ждала лошадь какой-то серой масти, а Трандуил уже возвышался на Лироде.

– Поедем, – просто сказал он.

Скоро две лошади покидали дворцовый парк.

Этот день был чудесен. Солнце грело, как в середине июня, травы благоухали, птицы пели громко и заливисто, как будто сегодня угасающее лето решило возвратиться вновь. Трандуил всю дорогу шутил, рассказывал интересные истории, и улыбался чаще, чем обычно, хотя ее внимание было приковано в основном к окрестностям. Он был прав, когда говорил, что вокруг полно красивых мест. На Лихолесье надвинулась Тень, но тут, на Севере, Эрин Ласгален выглядел так же, как и несколько тысяч лет назад. Сначала король показал ей сосновый бор, который показался ей каким-то странным, а приглядевшись, она поняла – все деревья там были посажены аккуратными прямыми рядами.

– Да, – подтвердил Трандуил, – он искусственный. Около сотни лет назад здесь случился пожар, почти все выгорело, и я приказал насадить все по новой, а мои подданные решили показаться оригинальными и разметили все ямочки для молодых сосен… Сначала мне не понравилось, но потом этот бор стал одной их достопримечательностей. Разве не красиво?

Даэрбет согласилась совершенно искренне.

– Сверни южнее, – посоветовал он, – выберемся к речке.

Черный Ручей тек не так далеко от них, как она думала, но подобраться к самой воде, да еще и на лошадях, было довольно трудной задачей: они выехали прямо на довольно крутой обрыв, покрытый мелкими булыжниками и известняком, хотя сами берега поросли травой и небольшими полевыми цветами. Даэрбет осмотрелась по сторонам – его объехать можно было только слева, но там были заросли можжевельника и шиповника, насколько хватало взора. Король перехватил ее взгляд.

– Не волнуйся, лошади спустятся, – мягко сказал он, – если мы сами сойдем на землю.

С этими словами он спешился, погладил Лироду и что-то тихо напел ей на ухо. Тихонечко, шаг за шагом, наискосок, король и верное ему животное спустились вниз. Там лихолесский король оставил Лироду, повернулся к Даэрбет и опять взбежал по склону:

– Давай сюда, если что, я тебе помогу.

 У нее было мало опыта по таким скользким и опасным спускам, но она хорошо запомнила, как он снижался, и она справилась почти без помощи, но в самом конце ее нога вдруг неловко подвернулась на камне, и она упала бы, если бы Трандуил ее не поймал, и какое-то время его сильные руки обнимали ее за спину.

Смущенно поблагодарив его, она отстранилась и поглядела на небо. Слегка перевалило за полдень, и солнце начало заметно припекать. Она расшнуровала темно-зеленую бархатную накидку, что надела поверх верхового платья, и с удовольствием подставила свою обнаженную шею ласковому солнцу. Трандуил наблюдал за ней с какой-то странной мечтательной полуулыбкой, а потом сообщил, что наверно сейчас самое время устроить небольшой привал.

Порывшись у себя в сумке, он вытащил несколько свертков, которые передал Даэрбет, а потом, с самого дна, достал пару бутылок.

– Я захватил с собой вино из моего личного запаса, – сказал он, заговорщически подмигнув. – Такое вино хранится только у меня и у Элронда Полуэльфа.

– Оно какое-то особенное? – со смехом поинтересовалась она.

– Ну, – подумал он, – наверно, можно сказать и так.

– Леголас, что с тобой сегодня?

Линдиру не нравилось настроение его друга. Сегодня после завтрака он пришел какой-то взвинченный, недовольный, нервный. Сначала он, захватив свой лук, отрывисто бросил, что пойдет потренируется, но буквально через полчаса вернулся вновь. На вопрос, с каких это пор его тренировки длятся так быстро, он кинул на него свирепый взгляд, бросил оружие и вышел опять. А теперь он снова в их комнате, сидит за столом и смотрит прямо в стену.

Принц медленно повернул голову на голос менестреля, и Линдир подумал, что сейчас разразится скандал, но нет. В голубых глазах эльфа застыл вовсе не гнев, а большая печаль.

– Со мной? Ничего… пожалуй.

– Надеюсь, это не из-за того, что Лис взял с собой на прогулку эту зеленоглазую?

Леголас ничего не ответил, и только повернулся обратно к стене. Линдир хотел сказать, что здесь совершенно не от чего расстраиваться, но тут услышал его тихий голос.

– Ее глаза. Они совершенно волшебные. И такие знакомые. Где бы я мог их видеть?

Линдир с сомнением покачал головой.

– Неужели не помнишь?

– Нет, – тут Леголас опять повернулся к нему, заинтересовавшись. Очевидно, его эта тема давно заботила.

– Мэтувиэль, – мягко промолвил Линдир, – ее мать – Мэтувиэль.

В голове Леголаса как будто ударила молния, пробежав противной волной от корней волос до пяток. "Ну конечно…" – простонал он, схватившись за голову. Молния. Опять ударила молния.

…И опять. Уже два дня, как дождь не прекращался, но сегодня собралась гроза. Передовой в практически полном составе разместился в комнате Леголаса и Линдира, где последний весело и беззаботно, как будто наперекор погоде, распевал песни. У Леголаса вдруг проснулся аппетит, и он решил спуститься вниз, на кухню. В Тронном зале было тихо и темно, но иногда, при очередной молнии, он освещался ярким белым свечением. Шаги гулко отдавались под каменными сводами. "В такие дни припоминаешь, что дворец строили гномы," – поежился эльф. Присмотревшись получше, он увидел наконец пару подсвечников в нишах и направился на кухню. Для этого ему нужно был открыть среднюю дверь. Уже потянувшись к ручке, он услышал рядом тихий всхлип, и его голубые глаза прищурились, когда он попытался разглядеть, кто это. В углу сидела женщина в длинном светлом платье и явно плакала. Он приблизился и узнал ее.

– Мэтувиэль, что ты тут делаешь? Что с тобой?

Она вытерла щеки и посмотрела на его, когда он присел рядом и поставил подсвечник на пол.

– Он не разрешил мне, – голосом, хриплым от слез, высказалась она.

– Кто не разрешил? Что?

– Твой отец. Он не разрешил мне уйти с Элерионом.

Ах, это. Весь двор давно гудел сплетнями, что она закрутила любовь со смертным, и, как и все, Леголас не воспринимал эту интрижку всерьез. Мэтувиэль была красивой, изнеженной, избалованной особой, привыкшей, чтобы малейшие ее пожелания исполнялись сразу же. Она всегда казалась ему ребенком – многолетним и красивым, но ребенком. Кто-кто, а уж она-то была не из тех, кто теряет голову от любви и отрекается от бессмертия.

– Перестань, – он протянул руки и обнял ее за плечи, понимая, что сейчас ей просто необходимо выплакаться, и она доверчиво уткнулась в его теплую шею.

Гладя ее темные волосы, Леголас заметил, как она дрожит, и спохватился: да ведь она продрогла насквозь! Неизвестно, сколько она просидела тут в одиночестве на холодном полу…

– Так, давай-ка встанем, – сказал он и поднял ее. – Давай-ка встанем, пойдем к огню и ты немного придешь в себя.

Потерев свой носик, она молча кивнула, и он накинул на ее плечи свою шелковую куртку.

Леголас провел ее на кухню, подкинул больше поленьев в очаг, поставил стул поближе к теплу и усадил туда Мэтувиэль. Она уже перестала плакать, хотя редкие слезинки все еще скатывались по ее розовым щечкам.

Поискав в шкафах сверху, он наконец нашел то, что искал: ром. Налив его в чашку, подкинув туда немного сухой мяты и перца, он протянул напиток ей, и она слабо улыбнулась. Когда она брала чашку, их пальцы на мгновение скрестились, и он ужаснулся – какие они были холодные. Выпив всего два глотка, он поставила чашку на стол.

– Я для того ром переводил? – озабоченно спросил Леголас, разжигая плиту. – Ты должна выпить все.

Она повернула голову к нему и грустно улыбнулась:

– Нет, мне нельзя. Нам, эльфам, болезни не страшны, но кто знает, как отразится алкоголь на плоде любви от смертного…

Он застыл с котелком в руках, отказываясь верить в услышанное.

– Да, – подтвердила она, – у меня будет ребенок. От Элериона.

Медленно, очень медленно, осознание произошедшего снисходило на него. Среди всех противоречивых чувств его терзала одна мысль.

– Но… это будет означать, что у тебя будет… – он с трудом даже выговаривал это, – внебрачный ребенок?

Она гордо вскинула свою красивую темную головку.

– Нет! Этого не будет! Мы любим друг друга, и мы поженимся, хоть Трандуил нам не дает воссоединиться…

Она не выдержала и снова заплакала. Он подошел к ней и сел рядом, на скамью, положив одну руку ей на голову, а другую на колени. Ее платок промок насквозь, и он достал свой.

– Леголас, ты такой милый, такой заботливый… – бормотала она, утираясь. – Ты всегда таким был. Даже удивительно, что Лис – твой отец.

– Чего ж тут удивительного? Ты думаешь, что я такой бесчувственный? – раздался тут голос.

Леголас повернулся и увидел отца, стоявшего в дверях. Тот, казалось, совершенно не замечал сына, все его внимание было направлено на эльфийку. Не сводя с нее сурового взгляда из-под опущенных бровей, он медленно подошел к камину и встал, слегка расставив ноги, грозный, красивый и мрачный.

– Почему ты не сказала мне про ребенка? – спросил он.

Она опустила голову и произнесла чуть слышно:

– Я думала, это не имеет значения.

Трандуил промолчал и сложил руки на груди.

– И давно это у вас?

– Что? – откликнулась она и снова уткнулась в платок.

– То, отчего дети бывают, – саркастически промолвил король.

Леголаса покоробили его слова, но он промолчал. Но реакция Мэтувиэль была прямо противоположной: она гордо вскочила, точно норовистая лошадь, щеки ее запылали, и она выкрикнула:

– Ты всегда был таким! Все и всегда должно вершиться только по твоей воле! Пока тебе не сопротивляешься, то ты можешь показаться даже милым, а если нет… Мне вот мнится, – ее глаза дерзко сверкнули, и она усмехнулась, – что ты не хочешь нашего брака с Элерионом, потому что сам положил на меня глаз! Ты просто ревнуешь!

Синие глаза лихолесского Владыки сузились от гнева, губы поджались, и он резко, сильно, ударил ее по щеке. Она не издала ни звука, только отшатнулась, поднеся руку к покрасневшей щеке, потом глянула на своего короля с ненавистью и выбежала из кухни.

Трандуил закрыл глаза, вздохнул и приложил руки к лицу, а Леголас молча подобрал свою куртку с пола.

– Не надо было мне этого делать, – с горечью промолвил король, все еще не открывая глаз. Потом вскинул голову: – Леголас, нельзя ее сейчас оставлять одну. Мы должны ее догнать.

Леголас согласно кивнул, отряхнул свою одежду и быстро застегнулся. Молния еще раз ослепила их своим белым светом, когда отец и сын выбежали в Тронный.

– Направо, на лестницу, – скомандовал Трандуил.

– Ты думаешь, она выбежит на улицу? – изумился Леголас. – В такую погоду?

– Она сейчас меньше всего обращает внимания на погоду. Быстрее!

Не прошло и двух минут, как они миновали все хитросплетения коридоров и выбежали к главному выходу. Леголас хотел было сразу ринуться открывать дверь, но Трандуил придержал его рукой, нырнул под лестницу, в подсобку, и вернулся с тремя плащами.

– Два для нас, а третий для нее, когда мы ее найдем, – объяснил он. – Как бы там ни было, но она собирается стать матерью, и лишний комфорт ей сейчас не повредит.

Выбежав во двор, они оглянулись по сторонам. Бесполезно было искать ее следы в такой ливень. Фонари все так же неярко светили в парке, но эльфам было достаточно и такого освещения.

– Хорошо, я пойду в конюшню, а ты проверь окрестности – может, она в какой-нибудь беседке или где-то еще поблизости, – сказал Трандуил.

Дождь лил нещадно, превращая землю в липкую грязь, путая его белокурые волосы, забираясь за воротник и стекая по спине мерзкими каплями. Молния резко пронеслась в тучах, и тут гром шарахнул так сильно, что казалось, он ударил прямо в макушку. Видимо, молния ударила где-то совсем близко и свалила какое-то дерево. Леголас внимательно осмотрел все беседки и сторожки… Ее не было нигде, и он побежал к отцу.

– Я ее не нашел.

– Знаю, – отрывисто бросил король, – одной лошади не хватает. Ну разве не сумасшедшая? Куда она поехала в такой дождь?! Давай, бери коня и поскачем, возможно, мы еще сумеем ее нагнать. Кстати, неплохо бы вооружиться, сбегай в… – Леголас уже выбежал и помчался на склад, за оружием.

Вернулся он с двумя кинжалами для себя и одним легким острым мечом для отца. Тот его ждал, уже сидя верхом. Передав клинок королю и заткнув свои за пояс, он вскочил на лошадь. Эльфы помчались вперед, в холодный ливень, темноту и сумрак.

Они бы не нашли ее. Они бы никогда ее нашли, но тут им неожиданную помощь оказала гроза. На короткий миг молния осветила близлежащую поляну, но этого мига оказалось достаточно королю, потому что он увидел темную точку – Мэтувиэль на лошади. Она почти приблизилась к искусственному сосновому бору.

– Вот она, – бросил Трандуил.

Леголас не увидел ничего, но последовал за ним.

Лошадям было трудно скакать по такой грязи, да еще и на пересеченной местности, но король нещадно понукал своего. Мэтувиэль услышала их и тут же направила коня налево, в гущу деревьев. Ей это не помогло: подъехав ближе, Трандуил начал что-то тихо петь на квенья, и ее лошадь остановилась, как вкопанная, как она не старалась сдвинуть ее с места. Вскоре Леголас уже укрывал плащом эльфийку. Трандуил хотел было что-то ей сказать, возможно, извиниться, но внезапно их ушей достиг какой-то дальний звук. Он приближался.

Леголас собрался, весь превратившись в слух. Наконец сказал:

– Сюда кто-то скачет.

Трандуил поразмыслил. По идее, им нужно было спрятаться – ведь они не знали, друг это или враг, но… Всадник был всего один, а их было трое…

– Ладно, посмотрим отсюда, что за птица наведалась в наши края.

Вскоре они уже ясно различали лошадиный топот, приглушаемый рыхлой и мокрой землей. Пока король вглядывался вдаль, иногда стирая рукой крупные дождевые капли с глаз, Леголас грустно думал о том, что Мэтувиэль, скорее всего, насквозь промерзла. Она была права – ей самой, как эльфийке, ничего не грозило, но вот как это скажется на ребенке…

Но ее, видимо, уже ничто не заботило. Она только сидела на лошади, понурив голову и прикрывая рукой рот, и Леголас догадался по иногда вскидывающимся плечам, что она плачет. Всадник приближался к ним. Уже была видна его высокая крепкая фигура и плащ, развевающий на ветру. Мэтувиэль вскинула глаза в его сторону, и тут молния осветила всех четверых. В это короткое мгновение Леголас успел только заметить, какого цвета был этот плащ – темно-вишневого. Но Мэтувиэль, похоже, разглядела больше, потому что она вдруг громко вскрикнула, хлопнула свою лошадь по боку и помчалась навстречу. Это был Элерион.

Леголас хотел было броситься следом, но Трандуил удержал его. Он тоже узнал всадника.

Элерион мчался изо всех сил, но, внезапно увидев любимую, выезжающую откуда-то слева, он резко притормозил коня и вскоре поравнялся с ней. Она плакала и смеялась, протягивая ему руки, и он осторожно обнял ее, а потом и вовсе пересадил к себе.

– Милая, что ты тут делаешь, в такой час, при такой погоде?

– А что ТЫ тут делаешь в такой час и при такой погоде? – ей уже было все равно, идет ли дождь или светит солнце, холодно ей было или жарко, и она только радостно улыбалась, подставляя лицо для бесчисленных поцелуев, которыми он ее осыпал.

– Очень неудобно вмешиваться в вашу идиллию, – промолвил подъехавший Трандуил, – но не могли бы вы проехать чуть-чуть подальше и предаться вашим любезностям в замке, в тепле и сухости?

Леголас еле сдержал улыбку. Было видно, что его отцу не слишком нравился этот смертный, но долг гостеприимства был превыше всего. Однако неудавшаяся беглянка, похоже, этого совсем не оценила.

– Я убежала оттуда и не собираюсь возвращаться!

– Мэтувиэль, ради Эру, давай выясним все наши отношения потом, – сурово молвил король, – давай мы сейчас поедем обратно, обсушимся и обсудим всю сложившуюся ситуацию… лучше завтра. Не стоит так легкомысленно относиться к твоему положению…

– Какому положению? – непонимающе переспросил Элерион и вопросительно глянул на нее.

Она обняла его за шею, и ее глаза светились безумным счастьем.

– Я только что узнала, что у нас с тобой…

Дикие вскрики! Дикие вскрики и тяжелые шаги. Леголас и Трандуил разом обернулись, вглядываясь в темноту. Им не надо было прислушиваться, они отлично знали, кто издает такие вопли. Орки. К ним приближался отряд, весело и нахально звеня металлом.

Похоже, Элерион тоже понял, что к ним приближается нечисть, потому что он осторожно пересадил Мэтувиэль обратно на ее лошадь, а сам достал свой меч.

Трандуил оглянулся – надо было как-то спрятать будущую мать, потому что, поскачи она сейчас по полю, ее тут же настигнет стрела. Леголас думал о том же и предложил:

– Мэтувиэль, заберись вон на тот дуб. По крайней мере, по деревьям они пока лазать не научились.

– Предлагаю спешиться и отпустить лошадей, – произнес Трандуил. Эльфийка тем временем воспользовалась советом принца – она подъехала к стволу, встала на круп коня, подпрыгнула и скрылась в ветвях.

Элерион встал между двумя эльфами, держа меч наготове, хотя ни Трандуил, ни Леголас пока не достали свое оружие.

– Надеюсь, у вас есть план, – проговорил он, – а то мне здорово не хочется подставлять мою девушку.

– Есть, – флегматично сказал король. – Устроить хорошенькую взбучку юго-восточному патрулю. Подумать только, орки! Орки так близко от моего дома!

Король опять пропел что-то на квенья, и лошади тихо побрели вперед, к соснам. Сам же он не двигался.

– Вам не кажется, что оставаться здесь глупо? – спросил Элерион. Леголас промолчал, но ему пришла в голову такая же мысль. – Они увидят нас, ринутся в драку… а тут не слишком удачное место для боя.

– Кажется, – спокойно согласился Трандуил, – но они ДОЛЖНЫ нас увидеть, как будто мы не успели скрыться… Потом мы спустимся к реке, и отвлечем их на себя, подальше от… – он взмахнул рукой, – твоей невесты.

"Твоей невесты"? Он сказал "твоей невесты"? Леголас не мог поверить своим ушам. Значит, он согласился на их брак? Ну, теперь они и впрямь должны быстро уделать этих мерзостных созданий, чтобы обрадовать Мэтувиэль… Бедняжка и так настрадалась.

А вот и они. Куча темных, отвратительных, уродливых существ показалась из-за бугорка, и вначале остановилась, приглядываясь, а потом разразилась яростным боевым кличем и устремилась на них.

– А вот теперь – самое время бежать, – скомандовал король, – вниз, по оврагу. Чуть подальше будет крутой спуск, но мы спустимся сквозь кустарники… Прошу прощения за некоторые неудобства, – с этими словами он выхватил свой меч и срубил первый шиповник, вставший у них на пути. Блеснула молния, прогремел гром.

Мэтувиэль со своего места было очень хорошо видно драку. Вот промелькнула золотистая копна волос, изрядно слипшихся от дождя – король. Рядом тут же упал орк. Леголас был с кинжалами, и она на каком-то уровне своего сознания опять восхитилась красотой и грацией его движений… Но в основном она смотрела на Элериона. Надо отдать ему должное, он почти не отставал от эльфов, и орков под его мечом умирало лишь чуть меньше… Отряд был не так велик, как ей показалось сначала, но все же… Все же… опасность всегда оставалась.

Но вот, через какое-то время, все было кончено. Черные трупы оскверняли землю Эрин Ласгален. Леголас землей счищал кровь с кинжалов, Трандуил озабоченно оглядывался вокруг, Элерион, явно устав, тяжело повалился на прибрежную траву. Мэтувиэль увидела, что все кончилось благополучно, и, спрыгнув с веток дерева, быстро понеслась к любимому.

Принц, оглядев себя целиком, просто ужаснулся количеству грязи на одежде и лице и спустился к реке, чтобы умыться. Трандуил подошел к смертному и протянул ему руку:

– Ты храбро сражался, Элерион. Не позволяй же эльфийке увидеть тебя уставшего.

Тот с благодарностью оперся на королевскую руку, и встал.

Мэтувиэль с проклятиями продиралась сквозь шиповник, ее руки и щеки покрыли несколько порезов. Но вот, наконец, и последний овраг, а дальше она уже подбежит к ним.

Эльф и смертный стояли друг напротив друга, все еще не отнимая рук, внимательно глядя в глаза. Леголас обернулся к ним и понял – сейчас их тревожить нельзя. Сейчас между ними происходит молчаливый разговор, для которого не нужно владеть осанве или читать мысли… Это было простое уважение и взаимопонимание, общее для всех рас.

Но тут какая-то черная тень поднялась на фоне светло-серого плаща его отца, стоявшего к нему спиной, и Леголас тут же устремился наверх.

Мэтувиэль увидела их обоих, когда выбралась на склон и еще быстрее побежала – вперед, вперед, к любимому…

Трандуил увидел ее первым – ведь он стоял лицом к склону – и приветственно улыбнулся. Но Элериону было видно пространство около реки… И то, что он увидел в то мгновение, когда любимая позвала его по имени… заставило его яростно вскрикнуть… Потом он вдруг резко, с силой, схватил за локти лихолесского короля, повернул… и тут же, громко выдохнув, упал на колени… потом и вовсе на землю, и из его рта потекла темная струйка… А рядом Леголас перерезал горло этому неизвестно как уцелевшему орку.

Мэтувиэль как раз добежала до них, увидела мертвого Элериона… потом непонимающе, удивленно взглянула на своего короля, застывшего, побледневшего… и упала без сознания.

Леголас приподнял голову Элериона. Тот умер почти мгновенно, он даже не успел закрыть глаз… И снова молния осветила их всех… Тогда-то Леголас и смог разглядеть глаза этого смертного – они были темно-зеленые, как глубокий, покрытый тиной пруд.

Леголас плохо помнил, как они с отцом положили бесчувственную Мэтувиэль на пришедших лошадей, как пришли домой… Трандуил отправился кликать всех, чтобы те, кто покрепче, отправились к Черному Ручью – надо было убрать трупы… и позаботиться о мертвом, что они привезли. Весь Передовой с ужасом воззрился на Леголаса, бледного, грязного, в порванном плаще, кое-где ошмыганного кровью… А он не замечал ничего. Он поднялся к себе, сел прямо на пол… Как во сне он увидел перекошенное тревогой лицо Линдира, где-то вдалеке прозвучал его голос… и он принялся плакать, уткнувшись в его плечо, плакать долго, очень долго, пока слез уже не стало…

Вот и сейчас, посреди солнечного дня, в уютной комнате, рядом с другом, он не мог сдержать слез, вспоминая тот ужасный день. Теперь он многое понимал. Линдир, все еще слегка прихрамывая, подошел к нему и положил руку ему на голову.

– Теперь я многое понимаю, – вытерев слезы, сказал Леголас, – отец чувствует, что он ей должен, ведь ее отец спас ему жизнь…

– Я тоже так думаю, – задумчиво промолвил Линдир.

– … Ее отец спас ему жизнь, так и не узнав, что он дал жизнь ребенку…

– Ну, в этом никто не виноват, – с мягкой грустью произнес менестрель, – так уж получилось. У нее просто не было возможности признаться ему…

– А у моего отца не было возможности попросить прощения, – голубые глаза лихолесского принца были наполнены печалью. – Он должен был извиниться… перед ней, перед Элерионом… Но не успел. Она сбежала на следующий день, и больше не возвращалась. Даже если бы он приехал к ней, она бы не выслушала его. Для нее Трандуил на всю жизнь остался пусть косвенным, но виновником смерти ее любимого… И теперь он так относится к Даэрбет, потому что хочет искупить свою вину… и еще потому, что она ему правда нравится.

Леголас уставился в никуда, погруженный в свои грустные размышления. Линдир сел рядом и крепко обнял  своего друга.

– Это вино, – говорил Трандуил, протягивая ей бокал, – делали еще в Эрегионе. Тамошние эльфы что-то добавляли в него, что-то, нам неизвестное. Этот секрет они сохранили…

Даэрбет осторожно глотнула. На вкус – ничего особенного, может быть, только немного более терпкое, чем обычно. Она потянулась к своему любимому козьему сыру и положила его на кусок серого хлеба, прикрыв сверху большим количеством зелени – петрушки и укропа. Трандуил с сомнением покачал головой.

– Должен признаться, здесь я тебя не понимаю. Никогда не любил эту травку, – сморщился он. – Портит весь вкус.

Она рассмеялась.

– Мама мне говорила тоже самое! Но я упорно покупала зелень.

Она опять взялась за вино. Глоток. Другой. И еще. Потом кубок опустел, и она наполнила его снова…

Странно, но король почти не прикоснулся к еде, и, отправив рот несколько ягод земляники и малины, обвил колени руками и задумчиво-мечтательно уставился на реку. Она затихла и не стала мешать, поняв, что сейчас он что-нибудь расскажет.

А потом он начал, и его голос, обычно тихий и мягкий, звенел попеременно то грустью, то гордостью. Он передавал ей старые сказания и легенды – о Сильмариллах, Берене и Лутиэн, неистовом Феаноре, гибели Амрота… Через какое-то время она начала ощущать действие вина – мир покрылся дымкой, в ушах немного звенело… и перед ее глазами начали возникать яркие образы из прошлого. Вот Феанор просит Галадриэль подарить ему локон ее волос… Гордая и своенравная нолдор, высоко вскинув голову, отказывает ему. Вот Амрот обнимает Нимродэль, стоя на высоком холме, а сверху сыплются пожелтевшие листья… А вот он, уже полностью погруженный в ледяную воду, последний раз произносит имя своей любимой, и тьма заглатывает его… Вступает на берег Валинора Эарендил – высокий, мужественный, по-юношески горячий, с дерзким и открытым взором… Даэрбет видела, она видела все, о чем ей тихо ведал Трандуил.

Внезапно в висках застучало, голова закружилась, и она поняла, что он уже давно молчит, все так же сидя со скрещенными руками и внимательно наблюдая за ней.

– Это вино, – промолвила она, приложив руку ко лбу, – оно на всех так действует?

– Да, – он улыбнулся, а потом взял кубок из ее руки. – Пожалуй, тебе все же хватит. Пить много его нельзя.

Даэрбет и вправду чувствовала себя не слишком хорошо. Предметы расплывались, голова болела, голоса окружающего мира доносились как сквозь дымку. Она зажмурилась, а потом почувствовала прикосновение его руки к своему локтю. Открыв глаза, она увидела, что он протягивал ей кисть красной смородины.

– Тебе нужно что-нибудь кислое, – объяснил он.

– Честно говоря, есть я сейчас совсем не хочу, – с неуверенностью глянула она на ягоды.

– Съешь, сразу станет лучше, – его большие глаза выражали настоятельную просьбу.

Вздохнув, она раскусила несколько прозрачно-красных ягодок. Потом, вспомнив, что так и не доела свой сыр с зеленью, потянулась к нему. Трандуил тем временем сходил к реке и вернулся с бокалом, наполненным чистой холодной водой, что было как нельзя кстати, потому что ей очень хотелось пить.

– Тебе получше? – спросил он ее.

Почти моментально осушив бокал, она с благодарностью взглянула на него снизу вверх.

– Да.

– Тогда съешь еще немного красной смородины, и начнем собираться назад. Мы тут долго просидели, – он указал рукой на полуденное солнце, уже клонившееся к горизонту, хотя когда они расположились здесь, совсем недавно перевалило за полдень. Но она совершенно не понимала, как время могло пролететь так быстро, и немного сожалела, что скоро они вернутся назад и все снова станет прежним… И смогут они видеться нечасто, и пройдет еще много времени, прежде чем она опять услышит этот загадочный мягкий голос, рассказывающий о героях прошлого…

Вздохнув, она помогла ему собрать еду и посуду обратно в мешок, который Лирода послушно терпела на себе все это время.

Подойдя к своей лошади, Даэрбет вдруг опять почувствовала головокружение и обхватила руками голову. Трандуил озабоченно нахмурился.

– Тебе опять нехорошо?

Она ничего не ответила.

– Я должен был это предвидеть, – хмуро продолжил он. – Это вино может быть довольно опасной штукой. Ты, пожалуй, на лошади не поедешь. Лирода повезет нас обоих.

Она слабо запротестовала и попыталась сказать, что все нормально, что ей уже лучше… но он вместо этого шагнул к ней, подхватил ее на руки и, не обращая внимания на протесты, водрузил на свою лошадь, а потом сам вскочил верхом, пустив Лироду тихим шагом.

– Мы разве не должны подниматься? – слабо спросила она, уронив голову ему на плечо.

– Боюсь, что ты не выдержишь подъем. Мы поедем вдоль Черного ручья – там впереди будет полянка и небольшой пруд… Мы приедем к замку с левой стороны. Дорога будет длиннее, но рисковать тобой я не хочу.

Она подумала, что ради тех картин, которые возникали перед ее мысленным взором, стоило и рискнуть. Они были чудесные – живые, яркие, величественные… Головная боль прошла, на нее напала дремота, и она, устроившись поудобнее, почувствовала запах его волос – они пахли чем-то, отдаленно напоминающим ромашку и свежесрезанную кору дуба… Он похлопывал Лироду правой рукой, когда хотел указать ей путь, а другой осторожно и бережливо поддерживал ее за талию, и в его объятиях она чувствовала себя надежно защищенной от всего остального мира.

Когда он привез ее к воротам, она уже крепко спала.

Вернуться на главную