Глава тринадцатая

Леголас выжимал свои мокрые слипшиеся волосы, и крупные тяжелые капли падали на черную землю, изредка поросшую травой. Благодаря яркому солнцу, одежда на них почти высохла, но вот волосы оставались влажными. Даэрбет, выйдя из тюремного подземелья на свет, рассмеялась.

– У тебя водоросли в волосах.

Привстав на цыпочки, она дотянулась до темно-зеленого растения и попыталась вытащить его, но тут Леголас вскрикнул: водоросль отделилась вместе с вырванными волосами.

– Прости, – Даэрбет виновато взглянула на него, прикрыв рот руками. – Я не думала, что она так зацепилась.

– Я тоже не думал, – добродушно ответил он, потирая больное место. – Похоже, мне судьба являться к столу со всклокоченной прической. Если так пойдет и дальше, мне придется постричься.

– Тут всего несколько волосинок. В прошлый раз было значительно хуже.

– В любом случае выгляжу я ужасно, – констатировал он, оглядев себя с головы до ног. – Пойдем быстрее в замок, а то если кто-нибудь из Передового увидит меня в таком виде, я пропал. Засмеют до смерти.

Даэрбет лишь пожала плечами. Она уважала стремление Леголаса к чистоте и свежести, но иногда его излишняя щепетильность ее забавляла. Впрочем, она отдавала себе отчет, что Леголасу приходилось быть очень требовательным к себе, ведь он был наследным принцем. "Он принц, он настоящий наследник престола…" – почему-то от этой мысли ей стало очень грустно, но тут она вспомнила кое-что, и побежала за ним.

– Леголас! – окликнула она его. – Леголас, я хочу попросить тебя об одолжении.

– Что такое? – он даже не остановился. Его поступь была легкой и стремительной, Даэрбет едва за ним поспевала.

– Научи меня высокому языку.

Эта просьба его так поразила, что он замер на месте. Потом с недоверием поглядел на девушку, очевидно ожидая какого-то подвоха.

– Высокому языку?! Квенья? Я правильно понял?

– Ну да. Дунадан настоятельно советовал мне выучить его.

Леголас пристально и внимательно смотрел ей в глаза, явно ожидая признания в розыгрыше. Однако Даэрбет молчала, более того, ее искренне заинтересованный вид говорил об обратном. Она что, действительно хочет изучать квенья?! Такая мысль не укладывалась у него в голове. Изучать квенья, этот гадкий, заумный, высокопарный язык! Весь Передовой в полном составе отказался от этой чести. Леголасу как принцу пришлось, но уроки квенья давались ему с трудом, и к концу обучения он искренне сочувствовал своим братьям в Благословенной земле, ежедневно на нем говорившим.

Вспомнив свои пять книжек в кожаном переплете, по которым с ним занимался отец, и себя, старательно выводившего буквы и мысленно посылавшего все квенийские слова глубоко в пасть Балрогу, Леголас невольно рассмеялся. Даэрбет нахмурила брови – ей не нравился смех без видимой причины.

– Что тут смешного?!

– Ты просто не понимаешь, о чем ты просишь, – уняв улыбку, ответил он. – Квенья – ужасный язык. У него мерзкая грамматика, совершенно нелогичный синтаксис, сложнейшая система парадигм, уже не говоря о фонетике – там вообще полный мрак, – на одном дыхании выпалил он. – Хочется чего-нибудь старинного – попроси Линдира научить тебя сочинять героические эпопеи.

Однако его отповедь возымела совершенно обратный эффект.

– Какая речь, – восхищенно проговорила она. – Какая сила чувств. Ты его так ненавидишь, а Арагорн его так обожает… Теперь я просто убеждена, что мне нужно получить о нем представление.

– Нет, Даэрбет, – Леголас поднял правую ладонь в пренебрежительно-отталкивающем жесте, – и не проси, тут я тебе не помощник. – Увидев ее огорченное личико, он поспешно добавил: – Если ты действительно хочешь, то обратись с этой просьбой к Келлодану или моему отцу.

– Я не могу беспокоить короля такими пустяковыми просьбами, – разочарованно протянула она, вздохнув.

– Я почему-то думаю, что он тебе не откажет, – загадочно бросил он, снова побежав по лестнице.

Королевская рука взялась за золоченую дверную ручку, и в темный мрачноватый коридор сразу же хлынули яркие лучи утреннего солнца. Трандуил на секунду зажмурился, давая привыкнуть глазам. Он бесшумно проскользнул внутрь, захлопнув за собой дверь, и обнаружил, что комната пуста. Кровать была прибрана, расческа красовалась деревянном футляре, книги были аккуратно сложены в стопку, а несколько новых гусиных перьев, перетянутых ниткой, терпеливо дожидались, пока их пустят в ход. Все это были явные признаки того, что Даэрбет покинула свою комнату уже давно. Она проснулась так рано? Ходила вместе с Леголасом на утреннюю прогулку? Интересно, интересно.

Положив длинную коробку, с которой он пришел, на стул, король приблизился к камину и обнаружил, что тот давно прогорел. Так его и застала Даэрбет: ворвавшись к себе, она первым делом увидела  его склоненную фигуру – длинные распущенные волосы, золотящиеся на солнце, светло-зеленую батистовую рубашку и тонкие руки, подбрасывающие поленья в разгорающийся огонь.

– Осень наступила, – не оборачиваясь, промолвил он. – Нужно обязательно топить комнату, особенно утром. Иначе получишь холодную и сырую спальню.

Он встал, приветливо улыбаясь.

– Я думала, эльфам не страшны болезни, – игриво подмигнула она.

– Это не мешает нам любить комфорт, – возразил он. – Кроме того, не стоит забывать, что мы живем в пещере.

– Ну так, – после небольшой паузы произнесла Даэрбет, – могу я спросить вас о цели вашего визита?

– Можешь, – ее по-детски дерзкая манера речи его забавляла. – Я принес тебе подарок. Раскрой вон ту коробку.

Платье буквально рассыпалось у нее в руках, когда она попыталась взять его в руки – ворох нижних юбок, легкая белая льняная ткань и тяжелая сиреневая накидка из шелка… Она замерла, любуясь.

– Это… – выдохнула она восхищенно, – это… спасибо. Оно такое шикарное… Но только… Но только куда же мне надеть такую красоту?

– На праздник, естественно. Он уже через пять дней.

Праздник. Ежегодный осенний праздник, древний ритуал прощания с летом.

– Сюда приедут многие мои подданные, – продолжал он, – и все оденутся в свои лучшие наряды, а я прикажу достать все наши лучшие вина, и польются песни над притихшим Лесом, и звезды будут гореть ярко, отражаясь в темной воде…

Он как будто пел эти слова.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила она, – спасибо за такую заботу обо мне.

– Ты ведь тоже моя подданная, – он опять улыбался, как умел только он, глядя на ее раскрасневшиеся щеки. – К тому же новенькая. Ты еще и половины не видела из нашей жизни.

Она смущенно кивнула, осторожно положив подарок на стул и аккуратно расправив складки. Он собрался уже уходить, и тут она его спросила:

– Вы не могли бы научить меня высокому языку?

Линдир проснулся, когда Леголас вошел в их комнату. Быстро пробормотав "Доброе утро", принц направился в ванную, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Когда он вышел, то застал Линдира, сидящего на стуле в какой-то напряженной позе и бездумно глядящего в окно. Вид у менестреля был хмурый и озадаченный.

– Что-то случилось? – поинтересовался Леголас.

Никакого отклика, Линдир даже не пошевелился. Тот же пустой взгляд в никуда.

– Линдир! – повысил голос принц.

– Что? – вздрогнул тот. – Ты меня звал?

– У тебя плохое настроение?

– Нет, – ответил он, вставая. – Просто… просто мне приснился какой-то странный сон.

– О чем?

– Да так… Ерунда это все, не обращай внимания. Дай мне расческу.

– Надо говорить "Не будете ли вы любезны передать мне щетку для волос, Ваше Высочество", – поддразнив друга, сказал Леголас.

Линдир даже не улыбнулся, просто вздохнул, подошел к зеркалу и взял то, что ему требовалось. Леголасу сильно не нравилось выражение его лица. Он как будто искал ответ на какой-то мучающий его вопрос, и не находил его.

– Лин, что тебе приснилось? – Леголас решил разговорить его.

– Я же сказал – ерунда. Не обращай внимания, – отмахнулся тот.

– И все же?

– Ну… – эльф слегка покраснел и отвернулся, – мне приснилось, что я женюсь.

– Женишься?!

– Да, – внезапно глаза менестреля разгорелись, – такой явственный сон! Все как наяву, по-настоящему – я нервничал, теребил рукава… Спрашивал о кольцах… Потом появился Трандуил и я встал на колени, а затем появилась невеста…

– И кто же это был? – спросил Леголас, невольно улыбаясь.

Свет в глазах Линдира сразу потух.

– В этом все дело. Я не помню. Помню, что во сне я ее узнал, и радовался нашему союзу, и взял ее за руку… Я откинул белую вуаль с ее лица, и целовал ее, и мы пили из одной чаши, которую нам протянул король. Я был так рад! Леголас, я тебе клянусь, сон был очень реален, мои эмоции были настолько сильны, что я и сейчас ощущаю восторг. Но я не помню ее лица. Пытаюсь вспомнить – и не могу. Меня это мучает.

Линдир заперся в ванной, а Леголас задумался. Ему было хорошо известно, что иногда у его лучшего друга случались прозрения, и он доверял его интуиции… С другой стороны, ему так же было известно и о живом воображении лихолесского менестреля. Чем же был его сон? Предвидением или просто очень ярким сновидением? Из-за стены послышались звуки лютни Тамроса – он играл старинную эпическую мелодию, которую любил Трандуил. Весь замок готовился к празднику. Праздник… Внезапно Леголас вспомнил, как отец рассказывал ему об этом ритуале. "Мы должны проводить лето. Шикарно, безумно, весело, как того заслуживает это время года. Перед этим праздником иногда случаются всякие странности. Твоей матери однажды приснилось, что она родит мальчика. Так и вышло…"

– Леголас! – Линдир прервал его воспоминания криком. – Кто у нас в замке кудрявый? Из женщин?

– А что? – спросил принц. – Твоя невеста была кудрявой?

– Просто ответь.

Леголас задумался, вспоминая.

– Ниарнэн… Анамбрибейль безусловно, хотя она свои кудряшки явно подкручивает… Потом… А, Эрулэ еще. Даэрбет, пожалуй, тоже кудрявая…

В ванной послышался стук падающей расчески. Линдир присел на край ванны, закрыл глаза и попытался унять внезапное сильное сердцебиение. Он вспомнил, кто выходил за него замуж во сне.

Глава четырнадцатая

Трандуил полил рис с овощами оливковым маслом и по своему обыкновению обежал взглядом сидевших за столом. Даэрбет с утра была в приподнятом настроении – видимо, она уже успела не раз примерить платье и ей не терпелось одеть его на праздник. Келлодан что-то упорно доказывал Рамуавэль. Она старалась сохранять внешнее спокойствие, но красные щеки ее выдавали. Леголас явно проголодался и уплетал сегодня за двоих – тем более, что Линдир был уныл и мрачен, что с ним случалось крайне редко. Он молчал весь завтрак и глядел только в свою тарелку, вяло ворочая вилкой содержимое.

Королю захотелось глотнуть горячего вина с пряностями (он очень любил употреблять его на завтрак, оно проясняло разум и вселяло бодрость на целый день), и он попросил Анамбрибейль передать ему кувшин. Белокурые локоны подпрыгнули, словно пружины, искрящиеся серые глаза прикрылись пушистыми ресницами. Она привстала, взяла кувшин за ручку и, изящно согнув свою спину, налила Трандуилу напиток в чашу. Иногда она ему кого-то сильно напоминала, и он никак не мог вспомнить, кого именно, потому что такие моменты длились недолго. Вот и сейчас… Эта покорная и в то же время капризная посадка головы, слегка дрожащие брови, вздернутый нос… Воспоминание пронеслось перед ним – и потухло. Вздохнув, он поблагодарил ее и пригубил вино.

Линдир вдруг встал и, ни на кого не глядя, поспешно вышел из залы, чем вызвал у многих удивленные взгляды.

– Какой-то он сегодня странный, – шепнула Даэрбет Адоиру. – Может, расспросить его, что случилось?

– Брось, это бесполезно, – ответил эльф. – Наш менестрель редко бывает в плохом настроении, но когда бывает – из него и слова не вытянешь. Пройдет через какое-то время. Посидит в своей комнате наедине с бумагой и пером, напишет что-нибудь красивое, а на следующий день выскочит, весь сияя, и сам же эту песню нам споет. Так что оставь его в покое, вот тебе мой совет.

Предсказания Адоира сбылись: когда Даэрбет поднялась к себе, то услышала нервные, болезненные звуки лютни, исходившие от комнаты Леголаса и Линдира. Сначала она подумала, что эльф просто подбирает аккорды, но, по мере приближения к источнику шума, она поняла, что это не так. Линдир не просто истязал бедный инструмент, выражая сумятицу своих мыслей – это была мелодия, пусть резкая, прерывистая и жесткая, но цельная. И еще Даэрбет различила его тихое пение в такт. Возможно, он подбирал слова, а возможно, просто напевал.

Она хотела было постучать в дверь, и уже потянулась было рукой, но потом вспомнила слова Адоира и передумала. И тут на нее налетела какая-то девушка в темной дорожной одежде, быстрым шагом направлявшаяся вглубь коридора.

– Элберет Звездоносица! – звонко воскликнула незнакомка (тут было темно, потому что днем свечей не зажигали, но зрения Даэрбет хватило на то, чтобы понять, что это лицо она раньше не видела), потирая плечо. – Так ведь и до залов Мандоса дойти можно от испуга!

Присмотревшись к девушке, она продолжила более миролюбивым тоном:

– Новенькая? Я тебя не знаю. Давай познакомимся. Я Ниарнэн.

Даэрбет хотела представиться в ответ, но их разговор прервал резкий звук брошенной на пол лютни, и тут же Линдир с радостным криком устремился к девушкам.

– Ниарнэн! Ты вернулась! – Линдир обхватил ее за плечи и слегка приподнял. Она, смеясь, отбивалась.

– Пусти, пусти, глупый, или, клянусь Элберет Звездоносицей, ты меня придушишь!

– Я знал, что ты вернешься к празднику, – наконец опустив ее, сказал менестрель.

– Да, еле уговорила меня отпустить! Но даже если бы мне не дали высочайшего разрешения уехать, я бы сбежала и все равно бы была тут! Ни за что не пропущу возможность выпить бокальчик-другой винца из старых секретных погребов дядюшки!

От утренней хандры не осталось и следа – эльф улыбался, его глаза светились. Это был прежний Линдир, лихолесский менестрель, дамский угодник и вечный зубоскал.

– Ниарнэн… Как я рад, что ты приехала!

– Да знаю, знаю! Элберет Звездоносица, прекрати свои восторги и проведи лучше даму в комнату. Надеюсь, мои апартаменты никто не занял?

– Ну что ты! В твою комнату даже никто не заходил с тех пор, как ты уехала.

– Да? Значит, там понадобится хорошая уборка. Леголас далеко отсюда? Боюсь, сегодня ему придется не один раз взять в руки тряпочку.

– Линдир, ты нас не представишь? – ехидно поинтересовалась Даэрбет. Она терпеливо ждала конца обмена любезностями, но просто так стоять она тоже не могла.

– Разумеется, – лицо Линдира приобрело весьма серьезное выражение, хотя глаза так и норовили сощуриться в улыбке, – Ниарнэн, это Даэрбет. Даэрбет, это Ниарнэн. Вы теперь будете соседками.

– О, замечательно! – радостно воскликнула Ниарнэн. – Теперь я буду не единственной девушкой в этом корпусе. Все, хватит стоять изваяниями. Линдир, сбегай-ка лучше на первый этаж и принеси мои вещи, а мы с Даэрбет пока познакомимся поближе.

Она так очаровательно всеми командовала, что не подчиняться ей было невозможно.

Комната Ниарнэн располагалась довольно глубоко, почти в самом конце коридора, и некоторое время девушки шли молча, одновременно пытаясь рассмотреть друг друга. Но освещения хватало лишь на то, чтобы не ошибиться дверью. Наконец Ниарнэн издала радостный возглас и толкнула деревянную дверь.

Внутри убранство ее комнаты почти не отличалось от комнаты Даэрбет и всех остальных – все тот же шкаф, письменный стол, широкая кровать и преобладание светло-бежевого, золотистого тона. Тем странней в этом окружении смотрелся ее наряд – на ней было шелковое темно-лиловое дорожное платье, расшитое по рукавам и подолу золотой нитью – оно смотрелось непривычно шикарно для Лихолесья, и Даэрбет поняла, что Ниарнэн приехала откуда-то издалека. Подданные Трандуила выбирали себе одежду из неброских светлых тонов, без украшений, хотя ткань всегда была неизменно хорошего качества. Только один раз Даэрбет видела темную ткань – на Дунадане. Тот ходил в темно-синей, выцветшей, сильно полинялой, и кое-где уже дырявой рубашке. Кстати, его давно уже не было видно. За столом с эльфами он не сидел, в оружейной замечен не был, по лесу не гулял. Только один раз он попросил Тамроса составить ему компанию в тренировке боя на мечах, но потом куда-то делся, будто растворился в воздухе. Только что стоял рядом – а потом нет его. Немногие эльфы могли похвастать такой бесшумностью.

Небольшое имущество Ниарнэн состояло из пяти чемоданов и рюкзаков. Эльфы быстро расхватали все сумки и пронесли в ее комнату. Сама же хозяйка всего этого добра, уже успевшая сменить туалет на светло-зеленый, более привычный взгляду окружающих костюм, расхаживала по комнате и давала указания, куда и что положить, то и дело убирая с лица пышные кудрявые локоны. Ее волосы были цвета липового меда – темно-золотые, почти рыжие. Причесывала она их тоже странно: она брала боковые пряди с висков, хитрым образом их закручивала и скрепляла на затылке серебряной заколкой – так лицо оставалось открытым, а волосы свободно развевались при ходьбе. Здесь же, в Лихолесье, эльфийки предпочитали заплетать свои волосы в косы и укладывать их в один сложный узел. Эльфы же, наоборот, оставляли все как есть, лишь перехватывая верхние пряди лентой, чтобы те не лезли в глаза. Самые длинные волосы во всем Лихолесье принадлежали Трандуилу, и Даэрбет никогда не видела, чтобы в его светлых прядках было что-то, похожее на ленту или заколку.

Наконец, зевая, Ниарнэн лениво замахала рукой и заявила, что жутко устала с дороги. Эльфы, улыбаясь, поняли намек и вышли. Даэрбет захотела прогуляться к реке и направилась к лестнице, как тут услышала все ту же мелодию из комнаты Линдира, теперь уже на флейте. Он играл, постепенно убыстряя темп. Музыка более не резала слух, напротив, она завораживала, но в ней все равно звучала затаенная печаль и смирение… Эльф отбросил в сторону флейту и начал петь. Однообразные мотивы сложились в его воображении в образы, а образы начали приобретать словесную форму.

– Ты сочиняешь балладу? – Даэрбет вошла очень тихо, и он невольно вздрогнул, оборачиваясь к двери.

– Да… Хотя нет, это более похоже на плач… Настроение у меня не такое отвратительное, как с утра, но раз написалось, раз сочинилось, раз просится наружу – надо писать, надо доводить до конца начатое.

– А кстати, почему ты был такой мрачный?

– Мне приснился один страшный сон, – подумав, ответил он и снова взял в руки флейту, стараясь не смотреть ей в глаза. – Мне приснилось, что я женюсь.

– Эру Всемогущий! – такая новость не могла не вызвать у нее улыбку. – И я ее знаю?

Эльф загадочно улыбнулся и поднес инструмент к губам.

Весть о возвращении Ниарнэн быстро облетела весь Арадлинд, и сегодня к ужину собралось больше народа, чем обычно. Было замечено, что Линдир выглядел великолепно, одевшись в новый голубой костюм. Лениво отмахиваясь от комплиментов в свой адрес, он тем не менее был доволен вниманием к своей персоне. Менестрель весь день таскал с собой флейту, наигрывая один и тот же мотив –- ту самую утреннюю песню. Леголас тоже принарядился – он надел темно-серую рубашку без ворота, а сверху накинул бежевую вельветовую куртку, с которой поминутно стряхивал несуществующую пыль. Он явно нервничал, как будто ему предстояло пройти нелегкое испытание.

Ниарнэн не заставила себя ждать. Отворив дверь, она с наигранной церемонностью прошествовала к креслу короля. Трандуил сидел, хитро прищурив глаза и едва заметно улыбаясь уголками губ. Приблизившись к нему, Ниарнэн присела в поклоне, скромно опустив глазки в пол и широко раздвинув складки серой юбки, всем своим видом выражая почтительность и смирение.

– Приветствую моего короля и повелителя, – тихо промолвила она, так и не выпрямляясь.

– Так-так, – с наигранной суровостью ответил Трандуил, хотя по всему было видно, что он страшно обрадован, – похоже, блудная овца вернулась в свое стадо.

– О да. Примите меня, дядюшка, обратно в хлев, – медовым голоском пропела она.

На мгновение в зале воцарилась тишина, а потом все эльфы дружно расхохотались. Трандуил встал, протянул ей руки, и дядя с племянницей крепко обнялись.

Даэрбет спросила сидевшего рядом Келлодана:

– Откуда она приехала? Она так странно одевается, и выражается не по-нашему.

– Она долго прожила в Имладрисе, – пожав плечами, ответил эльф. – Владыка Элронд испытывает склонность к красивым дорогим вещам. Вот она и переняла эту моду, – в его тоне проскочило пренебрежение. – Так, что теперь не может носить простую ткань – ей все подавай дорогие шелка, с вышивкой… Рамуавэль все пальцы себе исколола, украшая ее зимнюю накидку.

– И тебе это не понравилось? – весело съязвила она.

– Я не любитель таких вещей, – серьезно ответил он. – По мне, так главное в одежде удобство. А цвета, ткани, текстура – это уже значения не имеет. Леголас, впрочем, думает по-другому, – задумчивые серые глаза эльфа отыскали в зале принца. – Думаю, дай ему отец волю, он бы одевался так же броско и шикарно. Видимо, это у них в крови – мать Леголаса тоже любила красивые платья.

– А какая она была? – заинтересованно промолвила Даэрбет. – Как ее звали, кстати?

– Лейриан. Она была… – эльф замешкался, подбирая слова, – …как чудесная музыка. Такая же звонкая и одновременно тихая, как течение Келдуина, веселая и печальная, как песнь соловья на заре, загадочная, как море… Она была настоящей королевой, – заключил он.

Даэрбет промолчала, не зная, говорить или нет. Потом решилась.

– Король подарил мне ее платье. Оно такое красивое, изящное… Он сказал, что мне надо приодеться к празднику.

– Приодеться к празднику – это святое, – спокойно согласился Келлодан и отвернулся. Когда его взор обратился к Трандуилу, его серые глаза слегка потемнели, а губы прошептали что-то. 

После ужина Даэрбет поднялась к себе и погрузилась в чтение. Время шло незаметно, листок откладывался за листком… Иногда она отвлекалась, чтобы быстро записать что-то на бумаге… В комнате стало жарко – сентябрьские вечера становились холодными, приходилось хорошо топить, но сегодня она положила слишком много поленьев в камин. Пришлось подняться и раскрыть окно.

Темное пронзительное небо с сияющими звездами покрывало все еще зеленые верхушки Леса. Осень еще не вступила в свои права, но промозглыми ветрами и стремительно темнеющими сумерками уже сильно напоминала о себе. Вдруг до слуха девушки откуда-то снизу донеслось чье-то тихое пение. Пел мужчина – мягко, душевно, приглушенно, и она могла бы поклясться, что никогда ранее не слышала этот голос. Она вслушалась, пытаясь разобрать слова, но голос был слишком далек и тих. Все это продолжалось где-то полминуты, потом раздался женский смех, что-то зашуршало… и все смолкло. Ночная тишина расползлась по двору. "Кто бы это мог быть?" – размышляла Даэрбет, закрыв окно и натянув шаль на плечи.

На следующее утро она проснулась рано – ее разбудили громкие голоса и шаги в коридоре. Стряхнув остатки сна, она сумела понять, что весь Передовой уже давно не спит и ходит туда-сюда. Тут в дверь постучали – это был Келлодан.

– Поднимайся живо, нам помощь нужна, – резко сказал он ей вместо "доброго утра".

– А в чем дело? – сонно поинтересовалась она. – Почему все на ногах так рано?

– К нам пожаловали гости.

– Какие такие гости?

– Ты забыла, что будет послезавтра? – он укоризненно посмотрел на нее.

– Праздник какой-то…

– Не просто праздник, – наставительно молвил эльф, подняв кверху палец, – а главный праздник осени. На него собираются многие подданные нашего короля, из всех уголков Лихолесья. И их всех надо разместить! – заключил он. – Давай, одевайся и спускайся к выходу. Будешь всех провожать в их комнаты и заодно познакомишься.

Сонно кивнув, она упала обратно на подушку. Усилием воли оторвав себя от такого уютного места, она со вздохом встала и начала одеваться.

Сбежав по лестнице на первый этаж, она увидела интересное зрелище через широко распахнутую дверь: Леголас и Ниарнэн носились по аллее туда-сюда, давая указания и советы новоприбывшим, высокая фигура Трандуила неподвижно возвышалась около ворот, и золотые волосы трепал холодный юго-западный ветер, эльфы из Передового сновали по двору, ведя коней в стойло и помогая дотащить до замка тяжелые вещи. Келлодан невозмутимо стоял в прихожей и наблюдал за всем действом.

– Сколько их прибыло? – спросила Даэрбет, подавив зевок.

– Две дюжины. И будет еще столько же после полудня.

Гости начали входить в замок, и Келлодан знакомил их с Даэрбет. Ее внимание привлек темноволосый эльф с пронзительными серыми глазами и аристократическими чертами лица. Чувствовалось, что он еще очень молод, молод даже для эльфа. На фоне других он выделялся своими прямыми темными волосами (здесь все, кроме Даэрбет, были блондинами) и еще какими-то нездешними повадками. По двору он шел неуверенно, постоянно оглядываясь на своих спутников – любо стеснялся, либо просто плохо знал местность.

– Эреглот, – представил его Келлодан. – Он живет на берегу Келдуина, вблизи Лихолесских гор.

– Рад познакомиться с вами, прекрасная леди, – глубоким грудным голосом произнес он и поклонился – изящно и легко, как будто делал это каждый день.

Келлодан закатил глаза. Все его лицо выражало "мало нам Леголаса, теперь и этого терпеть придется". Справившись с собой, он продолжил:

– Эреглот, как и Линдир, менестрель, и весьма неплохой. Многие наши девушки сходят по нему с ума…

– По его голосу или по его внешности? – игриво осведомилась Даэрбет.

Щеки молодого эльфа вспыхнули ярким румянцем и он опустил глаза в пол, прикрывшись пушистыми черными ресницами.

"Он так стыдлив, – удивленно подумала она, – но и впрямь удивительно хорош собой."

Порог перескочила Ниарнэн, часто дыша от бега.

– Элберет Звездоносица! Вы тут спокойно стоите и отдыхаете, когда нам нужны лишние руки! А ну быстро за мной.

Этот день прошел незаметно. Даэрбет постоянно кому-то помогала с вещами, знакомилась с новыми подданными своего короля, отводила лошадей в стойло, вдобавок ее попросили подежурить на кухне. Новоприбывших Трандуил приказал разместить в правом крыле третьего этажа, напротив комнат Передового, и Даэрбет с Келлоданом показывали дорогу. К вечеру девушка настолько утомилась, что еле держалась на ногах, а ее веки слипались. Во время ужина она отыскала глазами того молодого эльфа. Эреглот по-прежнему вел себя скованно, говорил тихо и мало и глядел в основном в свою тарелку – очевидно, пребывание в замке очень его смущало. Даэрбет тихо спросила Линдира о нем.

– Он не наш, – спокойно ответил эльф, поливая соусом куриное бедро. – Он родился в другом месте, и в Лихолесье относительно недавно. Вероятно, он не совсем уверен, как к нему тут относятся. Но поет он хорошо, – подытожил менестрель и впился зубами в мясо, всем видом показывая, что больше на эту тему он говорить не намерен.

Даэрбет думала, что уснет сразу же, как только ляжет в постель, а на деле долго ворочалась без сна. Она думала о многом: о предстоящем празднике, о новом платье, что подарил ей король… Какую прическу надо сделать, какими заколками воспользоваться… Где это все будет происходить, надо же знать, какая обувь нужна – туфли на небольшом каблуке или легкие сапоги по колено…

Наконец, промучавшись часа два, она уснула, зная, что проснуться ей надо рано…

Она и проснулась рано – около шести. Сон вовсе не принес отдыха телу – голова и ноги так же гудели, вдобавок руки словно одеревенели и отказывались повиноваться. Поборов искушение полежать еще немного, она встала и начала одеваться. Судя по звукам, доходившим из коридора, не она одна встала в такой ранний час.

Следующая делегация гостей прибыла в четверть восьмого, и была вдвое, если не втрое, больше первой. Комнат уже не хватило, и Леголас предложил всем эльфам и эльфийкам, живущим одним, на время переместиться в комнату к друзьям. Это сэкономило жилую площадь, но ненамного. Трандуил, подумав, повел гостей в женский корпус и сорвал гобелен с правой стены – там обнаружилась дверь, за которой оказалось еще одно крыло. При виде действий отца Леголас хлопнул себя по лбу и мысленно обозвал себя клушей-наседкой – он не мог понять, как он мог забыть про запасной коридор.

Однако распоряжение жить вдвоем так и осталось в силе, и Даэрбет сообщили, что теперь она будет делить жилье с Ниарнэн. Эти слова означали, что в комнату Даэрбет перенесли огромную кровать Ниарнэн и не менее огромный ворох одежды. Оценив на глаз размеры кровати, Даэрбет внимательно посмотрела на дверной проем и сделала вывод, что этот предмет мебели нельзя было занести в комнату таким путем. Когда она спросила Леголаса, как ему это удалось, он в ответ только расхохотался и заявил, что это эльфийская магия.

Глава пятнадцатая

Наконец, этот день наступил. Ниарнэн сказала накануне, что больше гостей не будет, и Даэрбет сочла это удобным предлогом, чтобы подольше поспать и хоть немного отдохнуть. Однако, ей это не удалось – Ниарнэн, как Леголас и как Трандуил, была жаворонком, и встала рано. Хоть она и старалась не шуметь, но ей это плохо удавалось, и Даэрбет проснулась раньше, чем рассчитывала, однако решила не вставать до завтрака.

Когда же она наконец спустилась в залу, она была поражена огромным количеством народа. Если раньше для еды всему населению Арадлинда хватало одного маленького стола, то теперь их стояло три больших, параллельно друг другу. Трандуил сидел во главе среднего, во главе правого – Леголас, во главе левого – Ниарнэн. Такая официальность немного ее смутила, и она отыскала себе место поближе к выходу, по пути радостно приветствовав Дунадана. Смертный был одет в серо-голубую накидку из какого-то легкого слегка мерцающего материала и темно-синюю рубашку, аккуратно выбрит и причесан. По всему было видно, что он тоже примет участие в празднике.

Очевидно желая утолить голод гостей, приехавших издалека, король велел подать на завтрак мясо. Даэрбет не слишком любила это блюдо, но особых неудобств не испытала: ей с утра вполне достаточно было горячего вина и фруктов. "А я знаю, кто еще не любит жареное мясо," – вдруг вспомнила она о пленном бериане. "Раз сегодня праздник, то я сделаю ему подарок." Она оглянулась по сторонам, пытаясь отыскать Тамроса. В любой другой день ей бы это удалось, но сейчас в зале было слишком много народа. Кто знает, может он сидел за соседним столом, а может, и нес вахту.

Быстро покончив с завтраком, она выбежала во двор и повернула налево. Дверь темницы была приоткрыта, и оттуда доносились приглушенные голоса. Желая послушать, она решила не обозначать свое присутствие и осторожно заглянула внутрь. Ее глазам предстало интересное зрелище: эльф, присевший на корточки перед камерой, увещевал пленника на всеобщем языке.

– Ну что шипишь? Что воешь? И землю рыть незачем, уверяю тебя.

Ответом был громкий возглас, похожий на кошачье мяуканье, а затем – сиплое пришепетывание. Бериан не хотел идти на контакт. А ведь его пребывание в лихолесской тюрьме вовсе нельзя было назвать мрачным – его хорошо кормили, регулярно выводили на воздух и держали камеру в тепле.

– Бесполезное занятие, – пробормотал Тамрос про себя.

– Конечно бесполезное, – сказала Даэрбет, входя. – Ты на его взгляд ничем не лучше орка, а может и хуже. Он эльфов на дух не переносит.

– Да, он тебя жалует, – Тамрос распрямился и устало вздохнул.

– Да и меня не очень… Знаешь, – подумав, промолвила она, – любой другой на твоем месте давно бы бросил это занятие. Он все равно не хочет разговаривать.

– Я к нему привязался, – признался эльф.

– Я заметила, – улыбнулась она.

Тамрос бросил еще один взгляд вглубь камеры, где в каменном углу приткнулся Горлум.

– Странное он создание… Дунадан говорил, что нашел его в землях Врага. Как подумаю, что они могли с ним сделать, так нехорошо становится. У него руки обожжены. Это я заметил, хоть он и старается держаться от меня подальше.

– А приволокли к нам – и посадили в тюрьму, – подытожила она. – Мне все это тоже совсем не нравится. Пойду поймаю ему пару щук или угрей, может еда хоть немного скрасит его существование.

– Давай. Я останусь здесь и подожду тебя, а потом запру входную дверь и пойду в замок. Праздник есть праздник, а отсюда он никуда не убежит.

Даэрбет выполнила обещание, данное самой себе, и наловила пленнику сырой рыбы. Горлум выхватил у нее из рук связку и прыгнул обратно, на другой конец камеры, производя горловые звуки и блестя желтыми глазами.

– Он теперь на два дня вперед наестся, – сказал Тамрос, закрывая  ключом входную дверь в подземелье. – Между прочим, из моих рук он бы еду не стал брать, даже его обожаемую рыбу. И еще он постоянно вспоминает какую-то прелесть. Странное создание, одним словом…

Когда они подошли ко входу в замок, то увидели, что огромные обеденные столы выносят из помещения и несут на поляну.

– Даэрбет! Тамрос! – услышали они повелительный крик Ниарнэн. – Помогите нам!

Даэрбет с готовностью побежала навстречу, Тамрос же недовольно поморщился.

Эльфы пели. Если бы Даэрбет, много позже, попросили бы описать этот праздник, она сказала бы именно это: эльфы пели. Пели все.

Сначала она долго мучилась с прической. Она могла бы закрутить волосы в тугой узел, как всегда делала, чтобы убрать их, но ей хотелось выглядеть красиво… В конце концов, при помощи трех шпилек и пяти узких заколок, позаимствованных у Ниарнэн, ей это удалось. Затем она обернула вокруг плечей сиреневую шелковую накидку и закрепила ее маминой брошью. Все, она была готова. Критически осмотрев себя в зеркале, Даэрбет сделала вывод, что лучше все равно не будет.

Когда она вышла на поляну, то почти все уже собрались. При виде Даэрбет у многих эльфов вырвался восхищенный вздох, а она с раскрытыми глазами оглядывала всех остальных. Леголас в длинном жемчужно-голубом наряде, из-под которого виднелась белая рубашка с разрезами до локтей… Белокурые волосы распущены, в них вплетены несколько алмазных нитей. Когда он протянул руку за виноградом, девушка заметила у него на руке браслет. Ниарнэн… Даэрбет сначала даже не поняла, что на ней… Казалось, она просто взяла темно-зеленую материю (при ближайшем рассмотрении оказавшейся нежнейшим бархатом), обернула вокруг себя и застегнула золоченым поясом несколько ниже талии. Эреглот, новенький, был одет в темно-серое с синим платье, которое очень шло его ясным глазам. Анамбрибейль была полностью в белом, и вырез в лифе был довольно глубокий. Келлодан был одет в простой, но изящный костюм коричневого цвета, отлично обрисовывающий его стройную фигуру. Он так же, как и Леголас, распустил волосы, и Даэрбет отметила, что с Леголасом они были в чем-то похожи. Но лучше всех сегодня выглядел Линдир. В шелковом длинном белом камзоле, расшитом золотой нитью, с белыми же сапогами, с неизменной алмазной брошью у горла, он безусловно знал, как великолепно выглядит, и лениво теребил флейту пальцами.

Все общество было в сборе (последним пришел Тамрос – он не выдержал и побежал проверять, как дела у пленника), и теперь ожидало короля. Наконец он появился.

Весь день было пасмурно, но сильный ветер разогнал тучи, и первый солнечный луч, пробившийся сквозь серую завесу, упал на вход Арадлинда. В темноте что-то засверкало, и через мгновение там показался Трандуил с золотым венцом на голове. Без сомнения это был красивейший эльф своего королевства. На нем было длинное, до земли, белое одеяние со светло-салатовой накидкой сверху. Это был какой-то чудесный материал, переливавшийся при каждом движении. Но дело было вовсе не в одежде. Король взирал на своих подданных, а они взирали на него, как на волшебное видение – потому что Трандуил весь светился чем-то далеким и отрешенным. В нем чувствовалась древняя сила и мудрость юности эльдар… И каждый подумал, что его король помнит те времена, когда никто из присутствующих еще не родился. Никто в Лихолесье не знал, сколько лет Трандуилу, но если бы кто-то в эту минуту сказал им, что он проснулся у теплых глубоких вод, отражающих звездный свет Элберет… Они поверили бы. Они бы всему поверили.

А потом Трандуил улыбнулся, как умел улыбаться только он – задорно и по-мальчишечьи дерзко, и снова стал тем, кого они привыкли видеть каждый день. И из груди всех присутствующих вырвался облегченный вздох, и все поняли, что праздник начался.

Сначала Леголас откупорил бутылку золотистого игристого вина и наполнил им большую хрустальную чашу до краев. Затем подошел к отцу и вручил ему ее. Трандуил какое-то время весело наблюдал за пузырьками, а потом обратил взгляд на небо и приподнял емкость. Солнечные лучи пронизали прозрачные стенки бокала и плясали на земле разноцветными кляксами. Король поднес чашу к лицу и сделал глоток. И передал сыну. Тот пригубил вино и передал другому. Чаша пошла по кругу.

Когда все расселись, со стула поднялся Линдир и объявил имена тех, кто пожелал состязаться в песенном искусстве. Каждый раз менестрель, услышав свое имя, вставал и кланялся. Когда подошла очередь Эреглота, эльф вспыхнул, поспешно встал, едва не опрокинув бокал, и пробормотал благодарности. Он действительно очень смущался.

Наконец список кончился. Сделав паузу, Линдир промолвил, обратив глаза к небу:

– Ну, себя, я думаю, представлять не стоит.

Все рассмеялись, и атмосфера окончательно стала теплой и дружелюбной.

Солнце закатилось за горизонт, небо окончательно расчистилось, и на землю весело смотрели звезды. Вокруг Эреглота образовался тесный кружок эльфиек, умоляющих его спеть что-нибудь еще. После того, как он исполнил старую, полузабытую песню, которую когда-то давно сочинил Даэрон, он сразу оказался в центре внимания. Линдир вынужден был признать, что вокальное мастерство Эреглота значительно улучшилось с того момента, когда он последний раз участвовал в соревнованиях, а было это пять лет назад. Звонкий голос эльфа был настолько красив и выразителен, что под конец слушатели вытирали невольные слезы на лице. Они все конечно знали, что любовь Даэрона была безответной и безнадежной, но только сейчас наконец прочувствовали это.

В бездонном омуте неба утопают звезды,

Древние ясени отбрасывают причудливые тени,

Река звенит серебряным колокольчиком –

Как сделать так, чтобы они перестали напоминать о тебе?

Звезды – глаза твои, тени – твои волосы, колокольцы – смех твой.

Блажен тот, кто не видит, блажен тот, кто не знает…

А мне покоя найти не суждено.

Линдир вовсе не завидовал успеху соперника, напротив, он аплодировал со всеми и плакал со всеми. И сам признал, что первый приз должен достаться Эреглоту. Первым призом был изящный серебряный кубок, внутри которого были щедро насыпаны леденцы – фруктовый сок варили с сахаром, а затем замораживали. Так подчеркивалась серьезная и ироничная сторона соревнования: все-таки это устраивалось для развлечения, но истинному таланту нужны поощрения.

Затем Трандуил, хитро улыбаясь, вынес из замка огромное блюдо с чем-то белым. Эльфийки завопили в восторге и бросились к королю. Даэрбет вспомнила: зефир! Ей же говорили, что Трандуил готовит очень вкусный зефир! Естественно, она не отказалась его попробовать. Лакомство было действительно на удивление вкусным: нежная сладкая, тающая во рту белая масса, с привкусом чего-то ягодного. Чем больше ты его ел, тем больше хотелось. Неудивительно, что десерт расхватали почти тут же.

Затем развели костры и начались танцы. Когда Даэрбет отправляла в рот очередной кусок зефира, ее кто-то дернул за плечо. Это был смеющийся Леголас. Приглядевшись внимательней к девушке, он опять рассмеялся и достал платок.

– У тебя зефир по всей щеке размазан. Надеюсь, было вкусно? – ехидно спросил он.

Забавно скривившись, Даэрбет взяла платок и тщательно очистила грязное место.

– Тем не менее, – продолжал принц, – я все-таки хочу тебя пригласить. Пойдем.

Он протянул ей руку в пригласительном жесте. На его запястье опять мелькнул браслет.

– Красивый, – сказала она. – Почему раньше не носил?

– Носил, –- возразил он, – я его вообще не снимаю. Это подарок мамы. Просто раньше его было не видно. Так ты идешь танцевать или нет?

После танцев и прыжков парами через костер Леголас потащил ее к столу и налил какого-то вина.

– Ты должна его попробовать. Один-единственный раз в году отец позволяет его открыть.

Раздался чей-то крик: Анамбрибейль пыталась прыгнуть в воду, но Линдир ее удержал. Она громко смеялась и размахивала руками, видимо, была пьяна. Даэрбет сделала глоток из своего бокала.

– А почему ты решил меня пригласить? – спросила она.

– Чтобы удостовериться, что ты не окажешься занята, когда я захочу покрасоваться…

– Кузен! – выкрикнула подбежавшая Ниарнэн и, схватив его за руку, потащила за собой. Леголас обернулся и на ходу закончил свою мысль:

– … с самой красивой девушкой Лихолесья.

Сзади опять закричала Анамбрибейль: Линдир, смеясь, куда-то вел девушку и случайно наступил ей на ногу. Даэрбет пожала плечами и допила бокал. Вино было крепким, но вкусным. "Налью-ка я себе еще."

Сзади подкрался Адоир с веткой и пощекотал ей плечи. Даэрбет завизжала и бросилась на шутника. Эльф, хохоча, побежал укрываться за спины других. Преследуя свою цель, Даэрбет наткнулась на Эреглота, который встал, чтобы пройти к столу и захватить кусок говядины. Менестрель был так высок, что на ее лбу отпечатался след от его нагрудной пуговицы. Потирая лоб, она пробормотала извинения. Эльф улыбнулся, и в ответ согнулся в поклоне, как два дня назад, умоляя прекрасную леди составить ему пару в танцах. Как она могла отказать? Эреглот ей слишком нравился.

Даэрбет сделала осторожный шаг в сторону. Мир тут же закружился волчком, земля ушла из-под ног, и она зажмурила глаза. "Больше я пить, пожалуй, не буду…" Веки слипались и отяжелели, ноги ослабли и отказывались идти дальше. Она обхватила руками ствол большого старого вяза и медленно осела на землю. "Что Линдиру было нужно от Анамбрибейль?" – мелькнула мысль. Неважно… Сейчас все неважно… Образы, голоса и мысли закружились в голове странным, нелогичным калейдоскопом. Спа-ать…

Она заснула крепко и не заметила, как на ее упала чья-то тень.

– Не дело спать на холодной земле, – раздался над ухом тихий мягкий голос короля.

Она проснулась и протерла глаза.

– Ваше величество, – ахнула она и покраснела. Второй уже раз Трандуил заставил ее чувствовать себя неловко.

Но он вовсе не укорял ее. Наоборот, улыбался, и глаза лучились добротой и пониманием. Так старший брат застает младшего за какой-то проказой и не отчитывает его слишком строго: сам помнит, как это здорово.

– Холодная земля – не место сну. Уже осень. Идем, я отведу тебя, – с этими словами он протянул ей руку.

Она с готовностью кивнула, хотя вовсе не была уверена, сможет ли она идти. Однако встать с его помощью ей удалось, и она с благодарностью ухватилась за королевский локоть.

Первую половину пути по лабиринтам пролеток и коридоров она прошагала довольно бодро, но потом сонливость опять накатилась, сильнее прежнего, и она буквально засыпала на ходу. В один момент сильные руки короля обхватили ее за талию, приподняли над землей, и дальше Трандуил понес ее, ступая осторожно и неторопливо, как будто неся драгоценный груз. Это было так неожиданно и странно, и одновременно так естественно, что она даже забыла протестовать, и молча позволила донести себя до комнаты.

Когда король положил ее на кровать, Даэрбет уже крепко спала. Лунный луч падал ей на лицо, придавая коже матовый оттенок, сглаживая очертания. Она казалась фарфоровой куклой. Непослушная прядь, выбившись из-под заколки, упала на лоб и переносицу. Двумя пальцами он убрал волосы и заправил за уши. Да, так лучше… Поддавшись внезапному поры–ву, он нагнулся и приложился губами к ее лбу. Это даже нельзя было назвать поцелуем, просто прикосновение сухого рта к горячей коже.

– Спи спокойно, радость моя, – прошептал он почти беззвучно и вышел, бесшумно притворив дверь.

Шагая по плохо освещенному коридору, Трандуил вдруг услышал чей-то шепот и сдерживаемый смех. Звуки шли от комнаты Леголаса и Линдира, и через щель под дверью он увидел слабый свет. Заглядывать туда и нарушать уединение тех, кто явно хотел скрыться от любопытных глаз, Трандуил не стал. Он и так был уверен, что все узнает в свое время. Кроме того, его мысли сейчас были заняты совсем другим. Совсем другой…

Он расправил плечи и пошел дальше. Не время отдаваться воспоминаниям, в конце концов праздник еще не кончился, надо за всеми присмотреть. Вот, например, Эреглот. Красив и талантлив, хотя по сути еще мальчишка, большие способности, а жизненного опыта никакого – с такими никогда не знаешь, чего ждать. Одно слово – нолдор. Трандуил с отвращением передернулся. Он не любил их, не любил этот народ. Из-за нее. Из-за Галадриэль. Он никогда не простит ее.

Бледно-желтые лучи утреннего октябрьского солнца скудно освещали королевский кабинет. Трандуил, еще не успевший сменить свое праздничное белое платье, задумчиво перевернул страницу большого тяжелого фолианта, но мысли его были заняты явно не чтением.

- Почему ты решил отправиться именно туда? – спросил он наконец.

– Я долго думал, – Эреглот явно нервничал, но в словах его звучала твердая решимость. – Мой дед, отец и брат служили на границе, у меня это в крови, я тоже должен… Я чувствую, что там мне место, что там я смогу принести пользу, – закончил он наконец.

Король устало прикрыл веки.

– Ты тоскуешь по дому? – спросил он напрямик.

В огромных серых глазах эльфа отразились боль и страдание.

– Больше всего на свете, – почти беззвучно прошептал он, но тут же добавил: – Но туда вернуться я не могу.

– Мальчик мой, – грустно произнес Трандуил, – ты ведь никому ничего не должен. Ты даже не мой подданный, я всего лишь забочусь о тебе. Я могу удовлетворить твою просьбу и послать тебя охранять наши рубежи, но ты хоть понимаешь, чем ты рискуешь? Тебя могут ранить или убить… А может, и еще хуже.

– Что может быть хуже убийства?

– Искажение, – с болью вымолвил король. – Тень накрыла наш Лес, дух Врага витает в южной части – плодятся безобразные мерзкие создания, почти все реки отравлены дурманом, Эмин-ну-Фуин кишат орками. Мне больно видеть мой Лес таким, я помню, каким красивым был Амон Ланк, а теперь там… – он осекся, помолчал, потом продолжил. – Пока Тень не влияет на наш народ, но я не знаю, сколько еще мы сможем продержаться. Ну как, ты все еще хочешь на границу? – горько усмехнулся он.

Видно, что слова короля поколебали решимость юного менестреля, но, подумав, он все же ответил:

– Я принял решение. Меня зовет туда что-то.

Тяжелый взгляд короля пронзил его, но Эреглот не спрятал глаза. Он верил.

– Да будет так. Я отошлю тебя на запад, в Росгобел. Участок не очень опасный, но для начала самое то.

Дверь резко распахнулась, и ворвалась Ниарнэн, еле переводя дыхание после бега.

– Дядя… Там… С Даэрбет что-то не так.

Ночью Даэрбет проснулась от дрожи и пронизывающего холода, но встать и накрыться вторым одеялом оказалось трудно: ей овладела общая слабость, ноги не держали, спина ныла, голова кружилась. "Наверное, последствия от чрезмерного употребления спиртного," – успела подумать она, залезая обратно в постель. Как только ее голова коснулась подушки, она сразу заснула вновь.

Под самое утро ей вдруг стало невыносимо жарко, и она отпихнула от себя одеяло. Кожа головы и шеи была потной и холодной, а все остальное тело буквально горело в огне. Все это она отметила в полусне, потому что проснуться ей никак не удавалось. Когда Ниарнэн стала ее расталкивать утром, уговаривая вставать, она только перевернулась на другой бок и снова заснула. Эльфийка хорошенько ее встряхнула, и тут же заметила, что Даэрбет вся красная и горячая. Испугавшись, она побежала к Трандуилу.

Король положил руку на лоб девушке, пощупал пульс, вытер платком мокрую шею.

– Ничего страшного, – констатировал он. – Она просто простудилась. Такое бывает со смертными, когда они переохлаждаются.

– Но я никогда ничем не болела, – поразилась Даэрбет. Облизнув губы, она попросила воды.

– Это еще не значит, что ты в принципе не можешь, – возразил Трандуил, подавая ей стакан. – Увы, в данном случае я ничем тебе помочь не могу. Была бы ты ранена или околдована, был бы другой разговор, но человеческие болезни мне неподвластны.

– Так что же делать? – Даэрбет первый раз видела Ниарнэн обескураженной и растерявшейся. Еще бы, когда она в последний раз видела больного человека? И видела ли вообще…

– Лечиться самой, конечно! – его улыбка, теплая и озорная, снова превратила его в мальчишку. – Лежать в теплой постели, не выходить на холод, есть овощи с зеленью…

– Я вовсе не хочу есть, – слабо запротестовала Даэрбет.

–  А придется, – подмигнул он. Это выглядело как шутливый приказ. – Не бойся, малышка. Простуда – самая распространенная болезнь эдайн. Она вовсе не смертельна, только немного неприятна.

"Немного?!" – хотела она выкрикнуть, но силы ее оставили. Слова окружающих доносились сквозь вязкую пелену, и ей требовалось время, чтобы понять их смысл. Навалилась усталость, снова захотелось спать… Она закрыла глаза и натянула одеяло, а Трандуил, стоя около двери, давал указания Ниарнэн. "Эру Всемогущий, ну почему я не эльф…" – была ее последняя мысль, прежде чем ее сознанием завладел Ирмо.

Из Ниарнэн вышла плохая сиделка: она вечно была занята, куда-то бегала, чем-то распоряжалась… Даэрбет, впрочем, этого не заметила: большую часть дня она проспала. Когда же наконец она разлепила глаза, то с удивлением увидела Эреглота, тихо сидевшего в кресле под окном и читающего книгу.

– Ты что тут делаешь? – сонно спросила она. Возмущаться или флиртовать у нее не было сил. Голова раскалывалась, а предметы скакали.

– Тебе нужна помощь. Я знаю, как люди болеют и умею ухаживать, и Трандуил попросил меня посидеть с тобой, – куда только подевался этот смущающийся мальчишка? Перед ней сидел серьезный, уверенный в себе мужчина. – Хочешь пить?

– Да.

Он налил из графина воду и подал ей.

– Пойду заварю чай с мятой. Любишь чай?

– Эту хоббитскую отраву? Ненавижу.

– А придется выпить, – он пожал плечами. – Это лучшее лекарство.

Не прошло и получаса, как он вернулся, с большим серебряным подносом, на котором красовался фарфоровый чайник, чашка, блюдце и прочие принадлежности. Даэрбет больше спать не хотелось, но она держала глаза закрытыми, чтобы стены не качались, как маятники, поэтому она только взглянула в его сторону – и снова закрыла глаза.

Он присел к ней на кровать и налил дымящуюся ароматную жидкость в чашку.

– Пей, – почти приказал он.

Она закапризничала:

– Я не люблю этот проклятый напиток… Он горький и невкусный.

– Значит, ты его неправильно делала. Кроме того, у меня к нему кое-что есть.

Она снова открыла глаза. Эльф держал в руке блюдце, доверху наполненное белым зефиром Трандуила. Это заставило ее улыбнуться.

– С таким угощением я пожалуй и чай буду пить.

Даэрбет осторожно отхлебнула темно-коричневую жидкость. Этот чай не был похож на тот, каким ее угощала тетя Малиска в Багрехе… Но все же особого удовольствия она не испытала.

– А откуда ты раздобыл зефир?

– Передал его величество. Он сказал: пусть наша больная хоть немного развеселится.

Даэрбет думала, что тут же съест все, что было на тарелке, но скоро поняла, что больше двух штук ей не осилить.

– Не особенно налегай на еду, иначе тебя стошнит, – сказал Эреглот. – Выпей еще чаю, а я пока схожу попрощаюсь с нашими.

С трудом ей удалось вспомнить, что сегодня вечером все гости должны были разъехаться.

– Постой… Ты хочешь сказать, что не уезжаешь?

– Уезжаю. Но не сегодня, – непонятно объяснил он. Затем улыбнулся и вышел из комнаты.

Она уже начала засыпать, когда в их спальню вернулась Ниарнэн. Распахнув дверь, она так громко позвала Леголаса и Келлодана, не забыв помянуть Королеву Звезд, что Даэрбет вздрогнула и повернулась на шум. Ниарнэн извинилась перед ней за беспокойство, хотя по всему было видно, что это всего лишь формальность, и никакого раскаяния она не испытывала. За ней вошли эльфы, тихо и неслышно. Пожелав скорейшего выздоровления девушке, они принялись вытаскивать кровать Ниарнэн из комнаты. Теперь Даэрбет поняла их секрет: оказывается, кровать складывалась напополам. Ниарнэн подхватила все постельное белье и вынесла, и эльфы отправились за ней, осторожно неся сложенную кровать.

Даэрбет отхлебнула еще чаю, откусила зефир, и снова закуталась в одеяло. Должно быть, она снова заснула, потому что разбудили ее звуки громко льющейся воды. Приподнявшись и заглянув в ванную, она увидела Эреглота, наливающего из большого бака горячую воду.

– Ты что делаешь?

– Тебе нужно принять ванну. С ромашкой. И чтобы ноги были в кипятке. Надеюсь, у тебя не будет возражений.

Возражения у нее были. Во-первых, она не была уверена, что вообще сумеет дойти до того места. Во-вторых, что значит "принять ванну"? Он что, разденет ее и будет обтирать губкой? При мысли об этом она покраснела от смущения. Всему есть предел.

Когда Эреглот подошел к ней и протянул руки, чтобы помочь встать, она отрицательно мотнула головой и еще больше укуталась в одеяло.

– Нет… Я не думаю, что это хорошая идея.

– В тебе говорят предрассудки, – спокойно промолвил он. Нолдор был немногословен и всегда говорил по существу, чем резко отличался от любящих поболтать подданных Трандуила. – Ты боишься показать мне свое обнаженное тело. Но в нем нет ничего постыдного.

– Но ты мужчина, – возразила она, – а я женщина. Кроме того, я вообще тебя знаю от силы три дня.

– Это не важно, – улыбнулся он. – Давай сделаем так. Я провожу тебя до ванной и закрою дверь, а ты разденешься и нырнешь в воду. Когда надо будет вылезать, я постучу, ты оденешь халат и откроешь дверь.

Увы, все старания юного нолдора не пошли на пользу больной. Ночью ей сделалось еще хуже, а утром стало совсем плохо. Она впала в полузабытье, лицо сделалось темно-розового цвета, а тело было настолько горячим, что к нему было страшно притронуться. Эреглот предложил обтереть ее уксусом, но Трандуил в задумчивости покачал головой. Положение было серьезным, и надо было срочно что-то предпринимать.

Глава шестнадцатая

– Она болеет обыкновенной простудой, а мы ничем не можем ей помочь?! – горячился Леголас.

– Эльфам не знакомы болезни людей, – возразил Трандуил. – Боюсь, мы оказались просто не готовы…

Он посмотрел на девушку. Ее глаза были сомкнуты так плотно, что казалось глазницы впали, дыхание было неровным и явно давалось с трудом. Около другой стороны кровати присел Эреглот, его глаза были полны жалости и злости от собственного бессилия. А ведь еще вчера он поражал короля сильной волей и упорным желанием добиться своего. Внезапно лицо Трандуила просветлело.

– Я знаю, кто ей поможет, – сказал он.

Позднее Эреглот и Леголас выбежали во двор, где один отправился на конюшню седлать лошадей, а второй – в сарай. "Помните, – слышали они оба голос Трандуила, – ей нужна смирная, но резвая лошадь, и мягкая повозка. И нужно добраться до места как можно скорее, иначе Даэрбет может просто не выдержать дороги."

Когда все было готово, они возвратились к больной. Трандуил осторожно подхватил ее на руки, прижал к себе. Она даже не пошевелилась, и обмякла словно мешок в его объятиях. Вид ее страданий снова причинил ему боль, но вида Трандуил не подал. Со своей драгоценной ношей он спустился к выходу, велев Леголасу прихватить много теплых одеял.

В повозку были впряжены две лошади, рядом стоял скакун Эреглота, на котором он приехал сюда. Трандуил положил девушку, укутал ее поплотнее и на прощанье сжал руку своими ладонями. Она вздохнула, немного пошевелилась, но так и не очнулась. Эреглот вскочил на коня, Леголас сел впереди повозки и сжал руками поводья. Они все понимали, что медлить было нельзя.

– Возвращайтесь поскорее, – напутствовал их Трандуил, – она мне нужна живая и здоровая. – И прибавил про себя: – Она мне нужна любая.

До цели их путешествия было три дня пути. Леголас и Эреглот переглянулись и поняли друг друга без слов: они постараются домчаться за два.

Сколько раз по дороге Леголас жалел, что сейчас не зима! На санях все было бы намного проще. Но нет, в Лихолесье стояла осень, листья уже наполовину облетели, и укладывались на дорогу золотисто-оранжевым покровом, где иногда встречались крупные тяжелые желуди или шишки. Хорошо, что дождей в этом сезоне почти  не было, и мерзлая стылая земля сохранила ровную летнюю поверхность.

Интуитивно Леголас выбирал самые короткие пути, подчас известные только ему самому, и Эреглот, не слишком хорошо знакомый с местностью, молча направлял коня следом. Внезапно до ушей эльфов донеслись крики и шум. Леголас потянулся к кинжалу, но потом покачал головой. Нет, не враги: Лес спокоен. Они остановились, и вскоре увидели нескольких эльфов из пограничного патруля, с Тарилом во главе. Они сопровождали, а вернее окружали конвоем какого-то старика. Он-то и ругался.

Даэрбет плохо понимала, что происходит вокруг. Ей снились какие-то беспорядочные странные сны, то до безумия карнавальные, то ужасающе грозные. В редкие минуты, когда действительность возвращалась, она видела над собой добрые синие глаза короля, и это ее немного успокаивало. Она почувствовала, что ее приподнимают и несут, но сил не было пошевелиться и открыть глаза. Но даже ничего не видя, она узнала запах его волос: дубовая кора с ромашкой. Трандуил сжал ее руку, она почувствовала его заботу и любовь, и ей стало немного лучше… А потом опять накатилось забытье, стало почему-то холодно, тело тряслось – то ли от лихорадки, то ли от плохой дороги, она уже не разбирала. В какой-то момент вдруг все успокоилось, и ей почудился яркий свет, ощущение силы и мощи, исходившие от кого-то совсем рядом. Перед воспаленным мозгом предстал огненный цветок, красивый и обжигающий, исцеляющий и наносящий раны одновременно…

В этот момент к ней приблизился Митрандир.

Завидев принца, Тарил слегка наклонил голову – не очень церемонно, но почтительно. Митрандир прошипел что-то сквозь зубы, а потом подошел к ним.

– Приветствую тебя, принц Леголас.

– И тебе привет, Митрандир, – вежливо ответил эльф.

"Кто это?" – подумал Эреглот. "Надо поскорее с ними распрощаться и продолжить путь, нам задержка ничего хорошего не сулит."

Маг, ни слова не говоря, приблизился к девушке и положил ей руку на лоб.

– Она очень плоха, – грустно проговорил он. – Наверное, произошло заражение… И дороги, боюсь, не выдержит.

– Ты можешь ей помочь? – с затаенной надеждой спросил Леголас.

– Увы, – покачал головой Серый Странник. – Тела людей не в моей власти, как впрочем и души, я могу всего лишь указать правильный путь… Но я могу позвать того, к кому вы едете. Так вы встретитесь раньше.

– Буду благодарен, – кивнул принц.

Волшебник перехватил в правую руку свой посох, пробормотал какие-то слова, и стукнул им о землю. Вверху посоха на мгновение показался голубоватый огонек, потом все исчезло.

– Я сообщил ему. Вы обязательно встретитесь. А теперь могу ли я спросить сына Трандуила, – в его тоне проскользнула ирония, – почему меня ведут, как преступника, под охраной?

Леголас переглянулся с Тарилом. У того ни дрогнул ни один мускул, но в глазах читалось: "Так ему и надо."

– Я уже говорил: мы вовсе не стража тебе, Митрандир, – произнес наконец синдар. – В нашем Лесу опасно, и король приказал сопроводить тебя.

– Эту песенку я уже слышал, – нетерпеливо перебил его волшебник, – я спрашивал Леголаса.

– Тарил прав, – пронизывающий взгляд серых глаз из-под седых кустистых бровей буквально прожигал насквозь, но Леголас отвечал спокойно, – отец боится, что с тобой что-нибудь случится.

– Надо же, какая я важная персона, – теперь он уже не скрывал своего сарказма, – из-за меня лихолесский король уже согласен подвергнуть опасности границу.

– Там вовсе не опасно… – возразил было Леголас, но тут же замолчал, поняв, что попался в ловушку.

– Непонятно. Так что же меня тогда сопровождают? – продолжал допытываться Митрандир.

– Таков был приказ отца, – уклончиво ответил эльф.

Маг воздел руки к небу, видимо сетуя на подобное упрямство.

– Я думал, ты мне разъяснишь ситуацию, но от тебя тоже правды не дождешься, – со вздохом промолвил старик. – Что ж, езжайте дальше, у вас ценный груз.

Леголас кивнул и, попрощавшись, укатил дальше.

День склонился к вечеру, вечер склонился к ночи, на небосводе высыпали редкие октябрьские звезды. Для Леголаса и Эреглота было ясно, что привал они делать не будут, и эту ночь проведут в пути. Иногда Эреглот заглядывал в повозку, и чувствовал дыхание чего-то непонятного и тягучего, исходившего от полуэльфийки. Нолдор н осматривал ее, но готов был поклясться, что ей становилось хуже. Когда же на востоке чуть-чуть порозовело небо, они услышали стук копыт. Заклинание волшебника подействовало: истари Радагаст Карий, давно уже живший во владениях Трандуила, торопился им навстречу.